с охранником. Ну, не меня. Охранник, Феодор его зовут, заметил в прошлую ночь мелькнувший свет в окне флигеля. И они с дядей решили подстеречь того, кто ходит в лабораторию. Ну и поймали… меня… Я перепугалась, стала кричать, дядя стал мне рот зажимать… в общем, я как-то вырвалась и побежала прятаться в кабинет. Совсем ума лишилась. Дядя бежит за мной, Федор в свисток свистит, прислугу будит… Я думала, они меня убьют. Так испугалась. Да и стыдно – посреди ночи, поймают меня, как воришку, в одной ночной сорочке… Дядя точно меня узнал. Они зажгли свет в коридорах, и он точно видел, что это я. Но не остановился, несся за мной, и лицо такое злое… Я открыла дверь, хотела запереться, но вижу – не успеваю, от страха влезла на столик, который утром еще приставила, прижалась в дедовому зеркалу, и… я даже не поняла, как оказалась тут, у тебя.
– А ты ощутила какую-либо преграду?
Ольга задумалась.
– Знаешь, зеркало сначала было твердым и холодным, как стекло. А потом начало теплеть – я перестала ощущать холод. А потом… я как будто пелену прорвала и очутилась здесь!
– И тебя это не беспокоит?
– Еще как беспокоит! Как я вернусь обратно? Почему прошло четыре года, как дед пропал, но никто не раскрыл его тайну? Почему вот это твое зеркало, там та же самая рама, почему оно даже не затемняется? Я проверяла!
– А с виду ты такая спокойная, приятно посмотреть. Какая железная выдержка! А тебя ведь начнут искать папа с мамой? Ты не думаешь о них?
Оля посмотрела на меня, и на глазах ее показались слезы. Она опустила голову и прошептала:
– А меня никто там не ждет. Кроме дяди. Я сирота…
Сердце мое дрогнуло. Я ведь тоже сирота, разве что мои родители живы. А по сути-то меня бабка с дедом вырастили. Но тут же сочувствие сменилось гневом. Зря она так сказала. Я ей об этом прямо и заявил.
Ссора
– А вот это уже лишнее, – сказал я максимально холодно и отчужденно.
Ольга подняла на меня глаза и прижала руки к груди.
– Что лишнее? – тихо спросила она.
– Про твое сиротство.
Она помолчала, удивленно на меня глядя и прошептала:
– У вас это считается неприличным?
– Что? – спросил я как можно более неприязненно.
– О… Боже мой… – прошептала она и закрыла лицо руками. – Я не знала… но разве у вас нет сирот?
– Я – считай, что сирота, – холодно ответил я. – Ты же прекрасно знаешь, что мать отказалась от меня в роддоме, потому что не хотела портить карьеру из-за ребенка с родовой травмой. Что отец уехал в Испанию, обзавелся новой семьей и вспоминает о нас, когда ему позарез нужны деньги. И что меня вырастили бабушка и дедушка. Ты же это знаешь!
– Нет, откуда? – прошептала она, утирая слезы тыльной стороной ладони. – Но если это так… прости, я задела что-то в тебе?
Я сел перед ней на корточки и заглянул в ее заплаканные глаза.
– Оля! Игра окончена. Ты прекрасно справилась и получишь пятерку и прочие плюшки. Я обо всем догадался. Примешивать