головой Оливер. – Отследить сигнал не удалось, я надеялся, что можно установить хотя бы положение терминала по спутнику, но большинство спутников контролирует правительство США, а через этот бюрократический ад не пробиться.
– Да уж, сочувствую, приятель. Не знаешь, у твоего брата был подписанный договор с компанией или это просто одноразовая сим-карта?
– Не был, а есть.
– Ну конечно, дружище, разумеется, я это и имел в виду. Я просто помочь пытаюсь.
– Да, знаю, извини.
– Так договор или симка?
– Симка. Он не хотел заключать контракт с телефонными компаниями, утверждал, что у них слишком много информации о нас, а правительство потом этим пользуется, потому чем меньше они о нем знают, тем лучше.
– Свободолюбивый дух.
– Нет. Просто озлобленный. Он был патриотом, фанател от британских военных, но после операции “Телик” люто возненавидел все, что имеет отношение к войне и государству. Он ведь первое время после возвращения и спать нормально не мог, просыпался от кошмаров, не понимал, где находится. Страдал галлюцинациями даже днем.[12]
– Ирак, похоже, сломал ему психику. Я пару раз пробовал его расспросить, но он не хотел ни о чем рассказывать.
– Мне тоже.
– А лечиться он не пытался?
– Поначалу пытался, но спустя пару месяцев забросил. Мать тогда сразу поняла – этот идиот прятал таблетки в ящике с трусами. Короче… – Оливер замолчал и вздохнул.
Друзья немного помолчали. Наконец Майкл задумчиво проговорил:
– Что-то мы наверняка упустили.
– Что?
– Ну должна же быть какая-то зацепка, которая укажет, куда он мог двинуть. А давай-ка начнем заново… У меня есть идея.
Майкл быстро скрылся в доме и вскоре вернулся с блокнотом и ручкой. Усевшись рядом с другом, открыл блокнот.
– Так, точная дата, когда он исчез?
Оливер покачал головой:
– Спасибо тебе, конечно, но я уже сотню раз прогонял это в голове и столько же раз обсуждал с британской и испанской полицией…
– Ты говорил. И толку ноль, – перебил Майкл. – Слушай, я люблю твоего брата и переживаю за него. Давай же!
Оливер вздохнул.
– Двадцать шестого марта, почти два года назад.
– Так, а день недели?
– А это зачем?
– Откуда мне знать, мало ли. Не одно и то же – свалить в среду или в субботу.
Оливер улыбнулся.
– Вторник.
– Вот видишь? Ты в курсе, что по статистике больше всего преступлений приходится на субботу?
– Да ладно тебе.
– Я серьезно. И на декабрь.
– Семейные рождественские сборища располагают, – усмехнулся Оливер. – Но напомню тебе, что мы сейчас обсуждаем не преступление.
– Да, но у исчезновений тоже может быть какая-то закономерность.
– Возможно, но в этом случае день недели значения не имеет. Так мы ничего не добьемся.
– Это что еще за настрой, – нахмурился Майкл. И бодро продолжил: – Так, ладно, давай