живёт. Я подошёл к Ахайе и сказал:
– Слушаю тебя, вождь! – Как-то так получилось, что я начал подстраиваться под манеру речи отца Селии.
– Я не хотеть говорить, сейчас я хотеть на ты смотреть, – и он действительно начал смотреть, долго и молча.
Минут пять мы играли в гляделки, а затем он повернулся к Селии и что-то ей сказал на своём языке.
– Отец говорит, что тебя он приглашает в нашу деревню, но только тебя. Остальных воины Ахайи проводят обратно к реке.
Честно сказать, я ожидал чего-то подобного и молча кивнул. Пятёрка воинов семинолов выступила из-за спины вождя. Высокий мускулистый индеец по-испански сказал моим людям следовать за ними, и вскоре процессия скрылась за деревьями.
Отец Селии повёл нас к деревне. Как рассказала мне моя индианка, племя её отца занимало достаточно большую территорию в центральной части Флориды и насчитывало больше трёх тысяч семей. Одно время Ахайя даже был верховным вождём всех семинолов, но сейчас уступил это место, оставшись, правда, одним из самых авторитетных лидеров. Селия ещё что-то мне говорила, но я слушал её вполуха. В голову мне пришла очень соблазнительная мысль.
Климат Флориды идеально подходил для выращивания гевеи, единственного источника натурального каучука. Сейчас моё производство работало на привозном бразильском сырье. Это влетало мне в копеечку, и поставки не отличались регулярностью.
А если привезти из Бразилии не каучук, а саму гевею? Ну а что? Местные болота не очень отличаются от амазонской сельвы, а коренные жители полуострова – от аборигенов Амазонии. Думаю, они вполне смогут работать на плантациях гевеи. Тем более что я собираюсь им платить. Чем и сколько, надо подумать, но это в любом случае будет выгоднее, чем возить сырьё морем.
Это, конечно, задел на будущее – гевея начинает плодоносить и давать сок только на седьмой год, но если не думать о будущем, то его и не будет.
Осталось только сделать самую малость, уболтать этого седого перца.
– Моя дочь говорила, что ты лекарь? – После целого дня, проведённого вместе с Ахайей, я уже не обращал внимание на то, как он говорит.
– Всё верно, вождь. Она права.
– Ты выглядишь сильным, почему ты не воин? Достойно ли молодому мужчине заниматься тем, чем занимаются старики?
Услышав это, я внутренне усмехнулся. Наверняка я старше отца моей полукровки, но сейчас этого не скажешь. Сейчас мне вообще не дашь сорок семь.
– Я не только лекарь. У себя на родине я был и воином, и вождём, – что характерно, это дважды правда. И в России двадцать первого века, и в США конца восемнадцатого я служил в армии. – Твоя дочь, наверное, не всё тебе рассказала обо мне, я был генералом, военным вождём по-вашему.
– Не считай нас глупыми дикарями, Александр Гамильтон, этим ты оскорбляешь сам себя. Я знаю, что такое генерал.
– Прости, вождь.
– Но если ты генерал, где же твои солдаты?
– Я оставил службу и решил уехать.
– Зачем