Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6
прошу ваше превосходительство предписать в донесениях об осмотре войск, сверх предписаннаго прежними повелениями, помещать мнение дивизионных командиров о здоровом состоянии нижних чинов и хорошем их содержании».
Распоряжения эти остались историческими памятниками благих намерений императора Александра и его сподвижников, не осуществившихся на деле: они остались свидетелями того, что за исполнением сделаннаго распоряжения необходимо неослабленное наблюдение и обуздание ослушников, а это было дело трудное, когда пример тому подавал великий князь Константин Павлович, стоявший во главе начальников.
Живя постоянно в Стрельне, великий князь целый день и даже ночью муштровал свое войско и стрельбою по ночам не давал покоя жителям. Смиренный инок Троицко-Сергиевской пустыни Евгений Болховитинов, впоследствии знаменитый митрополит киевский, жаловался своему приятелю Македонцу, что Константин Павлович не дает монахам спать, открывая по ночам около 11 или 12 часов пушечную пальбу. «Он ужасный охотник до пальбы и до экзерциции», прибавлял Евгений.
Желая водворить порядок и однообразие в строю, великий князь вызывал в Стрельну из всех кавалерийских полков по одному штаб и по два обер-офицера, для узнания порядка кавалерийской службы. Он производил им ученья с ранняго утра и до поздней ночи.
Трепещет Стрельна вся, по всюду ужас, страх.
Неужель землетрясенье?
Нет, нет! Великий князь ведет нас на ученье.
Будучи чрезвычайно вспыльчив, Константин Павлович был резок в обращении с офицерами и солдатами и весьма часто выходил из границ предоставленной ему власти. Гнев его не знал пределов. Он сам потом осуждал свои поступки и нередко просил у оскорбленных прощения. «Много офицеров, полковников и генералов были им оскорблены на маневрах, парадах и ученьях, в особенности на последних».
«Однажды, – пишет граф Ланжерон в своих записках, – я видел, как великий князь Константин Павлович велел наказать одного прапорщика, Лаптева, 50-ю ударами за неважное упущение при разводе. Другой случай: не задолго до коронации императора Александра I, Николай Олсуфьев был наказан пятнадцатью ударами (сабли) плашмя. На другой день он сделался гвардейским офицером, а впоследствии генеральс-адъютантом великаго князя Константина Павловича».
При таком обращении с офицерами о солдатах и говорить нечего. Но солдат с терпением переносил самыя жестокия наказания, проходил без ропота несколько раз сквозь строй или как тогда называли по «зеленой улице», если назначенное ему наказание было справедливо и одинаково для всех. Он покорялся и покорялся без ропота всем требованиям, если они исходили от начальника справедливаго, делившаго с ним холод и голод, готоваго положить живот свой за честь русскаго знамени3»203.
Для укрепления армии, ее комплектования и решения