Попроси меня. Матриархат. Путь восхождения. Низость и вершина природы ступенчатости и ступень как аксиома существования царства свободы. Книга 6
хотя и приветствовал восстановление старых порядков, но вскоре от них сам же и отказался, а аракчеевщина не было случайной ошибкой, но целенаправленной политикой Александра по наведению в стране примерного устройства. И то и другое, и для страны, и для Европы, оказалось буксованием на месте: много сил и надежд, а толку мало.
Последней четвертью правления исчерпывается вопрос о правительственном либерализме России начала XIX в. Ни по своей природе, ни по существу своих воззрений царь Александр никогда не был сколько-нибудь либералом, но когда надо, он в совершенстве владел всей шумихой либеральных фраз в целях общественного гипноза. Будучи убежденным самодержцем, совершенно не понимая и принципиально отрицая роль конституционного монарха, он тяготился ролью дворянского царя, вследствие чего и не был сторонником исключительного развития дворянских прав, и если бы мог, резко сузил бы таковые. Лишь время (пример Запада) диктовало необходимость поворота на путь следования курса либеральных преобразований, но страх быть свергнутым объяснял невозможность воплощения этих планов, а затормозившись на реформах вынужден был перейти к реакции, что бы утихомирить настроения вольности низов. Мистицизм Александра I и противоречия на этой почве всех его поступков, выбирая, то либерализм свободы, то возвращаясь к реакции, в виде принципов аскетизма православных монахов, только и объясняет его преклонение перед идеей величия самодержавия, для которого только и должны дышать не только страна и народ, но и вообще все страны, и все народы, и неуверенность царя в своей силе, быстро спасовавшая перед трудностями времени: в Александре было сильно развито чувство самосохранения, в котором присутствовали и боролись две стихии, – высокомерие и страх.
Мир Александра – это монастырь. Он говорит правильные слова, о свободе, равенстве, братстве, и даже о спасении, но его поступки в целом не носят адекватный характер: ни свободы, ни равенства, ни братства в монастыре «Александр» не наблюдается, да и сам игумен далек от проповедываемой т.н. чистоты веры – чистоты воздержания: как в обычном монастыре в душе Александра присутствует множество пороков – его неизменное желание, чтобы перед ним преклонялись, его множественные интимные связи на стороне. Исследователи утверждают, что жена Александра Елизавета Алексеевна, родила двух девочек (умерли в детстве), причем обеих от своих любовников, Адама Чарторыйского и Алексея Охотникова, а сам Александр имел 11 детей от любовниц. П. Н. Фредро, дочь мемуаристки Варвары Головиной, которая была приближенной к Елизавете, рассказывает, как Чарторыйский влюбился в 18 летнюю девушку, и они оба пытались сопротивляться своему чувству, а Александр же, наоборот, подначивал своего друга: «Упрекая великого князя в неверности жене, указывая ему на опасности, которыми тот окружил ее, он [Чарторыйский] слышал в ответ только скверные шуточки и советы не стесняться»230.
Оставив жену без