беседа может получить настолько глубокий оттенок.
– Правда в том, что не любому, а именно каждому, – тихо и чётко повторил он.
Ещё долгое время, после нашей первой беседы мои воспоминания возвращались именно к этому моменту, и голос Виктора всегда звучал эхом – «не любому, а каждому…»
– —
Как и было сказано, я – начинающий психотерапевт. Свой бесценный профессиональный опыт получаю в скромно оплачиваемой должности ассистента небольшой клиники. Естественно, самостоятельной, творческой работы у меня мало, но людей я встречаю много. Я люблю людей – несмотря на их не всегда красивое многообразие, особенно в рамках профессии, но тем не менее. И люблю свой город, с нескончаемым человеческим потоком, всегда вижу каждого отдельно: у всех свои проблемы – стыд, страх, неуверенность. А в общей массе они задумчивы, увлечены, погружены, рассеяны.
«Ну и как же тут помочь каждому?» – часто вспоминал я Виктора по дороге на работу и домой.
Наверное, лучше попытаться сузить размах желаемого.
А вот круг моих близких довольно узок. В основном он состоит из родных, людей прошлого и несущественных знакомых. Люди прошлого, в моём случае, это те, кто остался за чертой доверия. По объективным причинам.
Дом… Место силы и слабости. Сколько пережито здесь! Испытание терпения постоянного количества людей на протяжении долгого периода. Звучит как теорема. Но сейчас мне уже легче её не доказывать. Профессиональные навыки отказываются работать внутри семьи. Перед этим правилом я капитулировал почти сразу, ещё на первом семестре, и решил держать вежливую дистанцию, к счастью, подкрепленную достаточно реальным расстоянием. Встречался я с родными очень редко. По важным юбилеям или скоропостижным событиям.
– Вы любите кого-то? – первые беседы с Виктором всплывали в сознании мгновенно и беспорядочно.
– Думаю да, но это такое чувство, теперь уже не похожее ни на что, пережитое когда-то ранее.
– И как его можно описать?
– Описать? Как я могу это сделать теперь? Это сравнимо со слоями десерта – каждый слой имеет свой вкус, но в итоге он-то будет совершенно иным.
Мне всегда легко и приятно говорить людям правду. Природа моего существа держится только на этом. И это не выработанное качество, а нечто, данное изначально. Я не могу изменить ни честности, ни порядочности. Потому как не умею врать. И я ни в коем случае не хвастаюсь, это мои безусловные и, порой, невыносимые якоря. Тяжело с ними жить. Особенно сложно было в детстве. Но сейчас я уже привык и осознал, насколько так короче преодолевать все трудности. Кроме того, Виктор располагал именно к такой откровенности. Странно, почему я тогда рассказывал ему практически обо всём, накопившемся за долгое время? Может быть это доверие, как к коллеге? Или уважение к его авторитету? Думаю, мне самому были крайне необходимы такие разговоры.
– Вы испытываете эмоции? – продолжал настойчиво он.
– Думаю