мгновенно черной тенью навис над ним: «Не смейте при королеве даже упоминать слово «цветы», у нее страшная аллергия на пыльцу!». И доверчивый садовник поверил ему на слово, разве мог он знать, что наставник королевы терпеть не мог все красивое и благоухающее. Но граф Агссолеи был свободен в этой жизни от сделок, скрепленных печатью, клятв, темных тайн, его наивность, а, может, она была мнимая, история об этом умалчивает, позволила ему с легкостью проскользнуть через все препоны, чинимые Ли МУ, и он быстро вошел в доверие к садовнику, сообщив ему, что аллергия у королевы мнимая, королева даже и не догадывается, что она у нее есть. И Луи с радостью предоставил сад в его полное распоряжение. И граф, засучив рукава своей белоснежной батистовой рубашки, принялся за работу, которую он не мог доверить никому, ведь это касалось боготворимой им женщины. Его чувство к ней, о котором она даже не догадывалась, должно было стать для нее цветущей волшебной планетой. Свою нежность к ней он хотел бы представить в виде нераспустившихся белоснежных бутонов, защитить ее жизнь от напасти белоснежной кувшинкой, непередаваемость своего чувства к ней выразить дикой орхидеей. Этот немой язык цветов, который он хотел для нее создать, был красноречивей любых слов о любви. Граф не скупился на выражение своих чувств, и маленький цветник, разбитый им, на глазах стал расти и очень быстро превратился в нежное море цветов: от маленьких незабудок, богатых георгинов, пышных гортензий, открытых солнцу гербер, грациозных лилий, диких орхидей до чудесной протеи и причудливой пассифлоры. Нежные и доверчивые ждали они, когда он взмахнет своей дирижерской палочкой. У графа все было точно рассчитано, он знал, когда и как определенный цветок должен будет зазвучать.
Никто бы не смог так захватить воображение королевы своим королевским нарядом, как георгины, они и начали в полувоздушном вальсе играть первую скрипку. Раскрываясь, они создавали, словно в калейдоскопе, быструю смену разнообразных цветных узоров. Изыскано утонченный оттенок в этот танец внесла своеобразная маленькая принцесса – плюмерия, ее небольшие белоснежные соцветия, подсвеченные изнутри нежным солнцем, завораживали своей девственной красотой и неповторимостью. Среди этого моря цветов она, как солнечный зайчик, на мгновение появлялась и тут же исчезала. В такт этой сказочной феерии своеобразным гимном солнцу и свежему ветерку выступали лепестки добродушно открытой герберы и ее сестер. В этом созвучии танца и света они не мешали друг другу, словно нежные танцоры, они в унисон раскрывали свои соцветия, обвораживая своей красотой, оттеняли друг друга. Гармоничный язык их танца и нежная уязвимость говорила о быстротечности прекрасного мгновения, которое необходимо ценить, пока его не унесли от нас крылья бабочки.
В этом невинном, на первый взгляд, вальсе цветов Ли МУ почувствовал скрытую для себя угрозу: «Как хитер этот граф, как невинно он соблазняет нашу юную, неопытную в таких делах королеву». Особенно пристальное внимание заслуживала жемчужная лилия, эта неизвестно откуда возникшая