очень изобретательно, – желчно сказал майор, крайне неприязненно посмотрев на красный кружочек восходящего солнца, нарисованный на визитке японской кондитерской.
Кружочек подозрительно и неприятно походил на точку лазерного прицела.
– Проверьте на всякий случай, есть ли у него алиби на момент утреннего происшествия на Макарова и на время ограбления рынка, – хмуро распорядился майор. – Если алиби есть – пусть катится к своей японской матери!
– Сораироно! Рэссяга ику! – на незабываемый мотив песенки Крокодила Гены задушевно напел по-японски мобильный телефон капитана Морозова.
– Поменяй звоночек, а? – досадливо попросил Лазарчук.
– Я извиняюсь, – капитан прижал трубку к уху, немного послушал и сообщил:
– Сергей Михайлович, это Борис! У того дома на Макарова только что взяли еще одну темную личность! Везут к нам.
– За-ме-ча-тельно, – мрачно пробурчал майор Лазарчук.
Лариса будет в ярости. К полуночи он домой не вернется, это точно! Одновременно с этим четким и ясным пониманием к майору пришло некое смутное предчувствие.
– Скажи-ка Боре, пусть еще немного покрутится вокруг того дома на Макарова, – вполголоса велел он капитану. – Так, на всякий случай, мало ли что…
Пиво пить уже не хотелось и не моглось, да и жалко было деньги тратить на такое неправильное пиво: без воблы, без бани, без задушевного разговора и приятного общества. Не считать же хорошей компанией подозрительных граждан в черном! Они-то Боре глаз не радовали – только мозолили.
Очередную фигуру в черном он едва не прозевал. Уже наступила ночь, когда довольно крупная плотная тень отпочковалась от старого дуба и с легкостью не имеющего корней перекати-поля полетела прямиком в третий подъезд.
Расслабленно позевывающий Борис заметил ее только потому, что угольно-черная фигура отчетливо прорисовалась на фоне крашеной «серебрянкой» подъездной двери. Боря приподнялся и завис над пеньком, как вертолет. В голове винтом закружилась вековечная русская мысль: что делать? Решение вековечного русского вопроса «Кто виноват?» в компетенцию службы наблюдения никогда не входило, это следствие и суд решать будут…
Некто в черном вынырнул из подъезда и бесследно растаял в густой тени подворотни.
– Ушел? – Борис удивился и одновременно почувствовал себя задетым. – Врешь, не уйдешь!
Он перемахнул через заборчик, обежал закрытый двор с наружной стороны и спрятался в кустах у дороги с видом на подворотню.
Черный человек не появлялся – то ли действительно ушел, то ли вернулся во двор.
На всякий случай Боря сделал сигнальный звоночек коллегам и двинулся на поиски Черного человека, вполне убедительно изображая из себя подгулявшего прохожего. В этом вековечном русском образе можно было, не вызывая подозрений, сколько угодно крутиться на одном месте, заглядывать в темные закутки, обшаривать углы и совершать иные нехитрые действия сыскного характера.
Черный человек как будто провалился