Но в обед он понял, что пирожок не отвечает ему взаимностью, и слился в экстазе с нелюбимым, но доступным салатом «оливье»!
– Однако помещенный в микроволновку пирожок своим пленительным ароматом освежил мои смутные воспоминания о простой здоровой пище, – сообщил Вадик.
– Клоуны! – укоризненно сказала парням журналистка Наташа. – Вспомнили бы лучше, кому мы обязаны этой замечательной микроволновкой! Если бы не Дмитрий Палыч, царство ему небесное, вы бы до сих пор разогревали свои обеды на батарее!
Это была чистая правда. Осенью, как только включили центральное отопление, наши парни приспособились разогревать пирожки, бутерброды и прочую снедь на батарее. Ее чугунные ребра позволяли очень удобно размещать пироги и бутер-броды в персональных гнездышках по всей длине отопительного прибора.
– Палычу мы обязаны гораздо большим, чем эта микроволновка, – пробормотал погрустневший Женька.
– Хороший был мужик, – согласился Вадик. – Ни фига не понимал в телевидении, но за людей стоял горой!
– Кстати, я никогда не видела, чтобы он сам пользовался этой микроволновкой, – вспомнила я. – По-моему, я вообще никогда не видела, чтобы он что-нибудь ел или пил!
– Дмитрий Палыч сидел на строжайшей диете, – кивнула Наташа. – Ему так много чего было нельзя, что он стеснялся кушать на людях.
– А чем он болел? – спросила я.
– Вообще говоря, много чем, – уклончиво сказала Наташа. – Самое главное, что у него был сахарный диабет, инсулинозависимый.
– Это значит, что без регулярных инъекций он просто жить не мог? – уточнил Женька.
– Я бы даже сказала – не смог, – кивнула Наташа. – Знаете, отчего он умер? Я случайно узнала от своей тети, у нее муж тоже диабетик, он как-то лежал в больнице вместе с нашим Палычем, а потом они приятельствовали… Так вот, Дмитрий Палыч купил фальсифицированный инсулин. Слышали, наверное, про поддельные лекарства, когда под видом аспирина продается прессованный тальк и тому подобное? А это был поддельный инсулин. Вообще не инсулин, дрянь, не имеющая никакого отношения к лекарству!
– И человек умер оттого, что не получил жизненно необходимой дозы препарата?! – ужаснулась я. – Это же просто кошмар! Кто этим занимается?
– Думаю, милиция тоже очень хочет это узнать, – Наташа пожала плечами. – Какой-нибудь подпольный цех, стряпающий разную гадость из водопроводной воды и мела и фасующий свою «продукцию» в коробочки и ампулы, неотличимые от заводских. Причем наверняка с указанием реквизитов вполне приличных фабрик!
Мы немного помолчали. Я машинально допила остывший чай, посидела в тоске и вспомнила, что хотела сходить к директору и выклянчить компенсацию за погубленный отпуск. Теперь, когда весь персонал был в сборе и трудовой процесс вошел в свое обычное русло, особой необходимости во мне как в и.о. главного не было. У нас каждый знает, когда и что ему делать. И если чего-то не делает, то только потому, что не хочет.
– Отгулы? Какие отгулы? –