– бесконечной цепи звенья,
Мы из неё не рвёмся прочь.
И в эстафету вдохновенья
Вступают смело мать и дочь.
Твоё живое продолженье,
Как в бурной юности – точь-в-точь.
О, это вечное движенье
К далёкой цели – мать и дочь.
Ведь в дочки-матери играя,
Мы боль не в силах превозмочь.
Но встретятся в воротах рая
Однажды снова мать и дочь.
«Как родилась я в Марьиной роще…»
Как родилась я в Марьиной роще,
В каменной чаще Москвы,
Так до сих пор быть настырней и проще
Не научилась, увы.
Вот и живу уроженкой окраин,
Вечно стою на краю.
Ведь, как умеем, мы выбираем
В жизни дорогу свою,
Эту тропинку в дебрях житейских,
Где заблудились давно,
Где отразится в струях Летейских
Странное наше кино.
Лес порубили – щепки летели,
Всё завалил бурелом.
Марьина роща, улицы те ли,
Цел ли тот дом за углом?
Эх, глухомань нашей гордой столицы,
Выросшей в сердце лесов,
Что отразилась тенью на лицах,
Эхом во тьме голосов.
«В сердце предместий, в раме окраин…»
В сердце предместий, в раме окраин,
С неба кроплённая градом и граем,
В Марьиной роще, где Марианной
Я рождена – непокорной и странной.
Так, пребывая меж адом и раем,
Мы за мгновение жизни сгораем.
В свет и тепло превращается пламя,
Рея невидимым нимбом над нами,
Звук всё невнятней, а жизнь непонятней.
Голубь возносится над голубятней,
И в наступающем мартовском мраке
Громко бродячие лают собаки.
Так в лабиринте тревожных окраин
Жизнь проживаем мы и умираем.
Впишет статистик огромные числа,
Но не постичь нам их тайного смысла,
Смысла, что движет душой и рукою
И не даёт ни минуты покоя,
Грозно толкая к любви или к мести —
В раме окраин, в сердце предместий.
Портреты предков
Жизнь не щадит никого и нисколько,
Душу мне мучит давнишнею болью —
Гордой графинечке, беленькой польке
Выпало тлеть на цыганских угольях.
Жизнь устанавливать любит порядки.
Горше отравы иная отрада.
Ссыльной изгнаннице, аристократке
Вздрагивать в цепких руках конокрада.
Лёгкой мазурки прощальная нота
Тоньше, чем трещина в тяжести свода.
Но под пятою железного гнёта
Бродит кибиток босая свобода.
Жизнь – режиссёр волевой и жестокий.
Только не зря постигаю отныне
Эти – в душе моей тёмной истоки
Воли цыганской и польской гордыни.
Пусть не уйти от бесплодных попыток,
Ведь суждены нам столицы и веси.
В смутной душе ощущаю избыток
Лени цыганской и шляхетской спеси.
Судьбы