экзамен. И эти мучительные и напряжённые семь дней: мучительные из-за ожидания результатов, а напряжённые – потому, что необходимо было готовиться к следующему экзамену.
Наступило 7-е число. Пока добрался до института, меня буквально трясло от волнения. Не спеша и без особой надежды подошёл к табличке «ФАПП» (название факультета), и здесь даже не дали задать вопрос. Видимо, узнав по фотографии, сказали: «А вот это не абитуриент, это уже наш студент первого курса». Меня поздравляли, куда-то повели, задавали какие-то вопросы, на которые, по всей вероятности, я давал бестолковые ответы. Мне было просто не до них – пока ничего не мог осознать…
Как добежал до работы отца, тоже не помню. Помню только, что всегда сдержанное лицо папы не могло скрыть радости. Он кому-то дал распоряжение закрыть магазин и накрыть на стол. А мне дал денег со словами: «Сдачу не бери», посадил в такси и отправил домой – обрадовать маму. На наше счастье, Эрмина была у нас, и мама от известия упала в обморок прямо ей на руки.
Да, это была первая победа, первое достижение в моей жизни.
Конечно, в этот же вечер вся наша большая семья от мала до велика собралась у нас дома. Меня поздравляли, хвалили, в глазах родителей и прародителей я видел безмерную радость, пожеланиям не было конца. Это был один из счастливейших дней, а в определённом смысле – самый счастливый день в моей жизни. Определённый же смысл заключается в том, что никогда больше я не мог поделиться своими успехами, своей радостью ни со своим дедом, ни со своим отцом…
Но вернёмся в тот августовский день. Гуляли мы все до поздней ночи. Между тем дед с папой осторожно обсуждали вопрос об обещанной мне поездке в Москву. Вова, конечно же, вставил своё слово о том, что в моём возрасте в большой Москве легко можно оказаться, мягко говоря, в неприятной ситуации. Он был моложе остальных, относительно недавно отслужил армейский срок, и все считали, что Вова достаточно хорошо знает негативные стороны молодёжной среды. Поэтому в определённых вопросах отец прислушивался к его мнению.
Краем уха до меня доходили эти обсуждения, и, конечно, к концу торжества я расстроился до того, что стоял ком в горле. Когда все ушли, уже не сдерживая слёз, спросил:
– Папа! Ты что, не разрешишь мне поехать в Москву?
На что получил ответ:
– Я же тебе обещал. Почему ты расстраиваешься? Разве когда-нибудь я отказывался от своих обещаний?.. Ты можешь поехать совершенно один, но тебе будет скучно. Подумай и выбери: с кем ты хотел бы провести свой заслуженный отдых?
Отец как будто читал мои мысли…
По-прежнему самым близким и братом, и другом, и родным человеком для меня оставался Лёва. У нас не было никаких секретов, мы никогда ничего не должны были друг другу, не конфликтовали и мыслили практически одинаково. Пожалуй, по сегодняшний день только он и я пытаемся как-то сохранить и передать традиции деда нашим детям и внукам. Признаюсь: не совсем это получается…
Лёва в это время отдыхал с семьёй в русской