Но Великое княжество всего более занимало умы князей. Святополк, отец шести сыновей, знал, что дети, так же как некогда племянники, дети Святослава, Игоря, Вячеслава, Владимира, могут по смерти отца наскитаться без хлеба; другие князья смотрели с завистью на Великое княжество: сей титул и права его были предметом честолюбия. Право на киевский престол по смерти Святополка принадлежало Олегу черниговскому; но в таком случае какая судьба ожидала род Мономаха? Не мог ли Мономах, умнейший и сильнейший из всех князей, и отец многочисленного семейства (кроме Изяслава у него было семь сыновей), не думать о предупреждении несчастий своего рода? Олегу что могло ручаться за безопасность в будущем, когда против него была явная ненависть и когда его обделяли после всех жестоких сопротивлений и тяжких междоусобий? Мы не знаем также, что положили русские князья о Полоцке, о половцах, но видя столько важных вопросов, оставшихся без решения, зная характеры всех князей из дел их, можно сказать, что не мир, но скрытное начало новой, сильнейшей вражды князья несли из Любеча в свои княжества. Чего нельзя было ожидать от Святополка, Мономаха, Володаря, Давида и самого Олега, более всех своих современников добросовестного?
Мы упомянули о вражде владимирского князя против Ростиславичей, владевших Перемышлем и Теребовлем: она основывалась на зависти, с какой Давид смотрел на отделение под власть их части Волынской области. Вместе разделяв изгнание, видев помощь Ростиславичей в деле с Ярополком, Давид умел скрыть от их добродушия черную душу свою: любечский сейм показал ее вполне. Сказав о Мономахе, понимая намерения его упрочить своему семейству Великое княжество, можем полагать, что в Любече он обращал особое внимание на дружбу Ростиславичей, от него получивших уделы. На сей-то дружбе Давид основал план погубления юнейшего из них, Василька теребовльского.
Владимир Мономах на съезде князей. Художник А. Д. Кившенко. 1880-е гг.
Торжественно клялись все князья прекратить распри и междоусобия; условились, целуя Святый Крест, что будут разбирать все ссоры общим судом; преступивший клятву, пожелавший удела чуждого или сам собою управившийся с другим, объявлялся общим врагом: «На того честный крест, и все мы, и вся земля Русская», – говорили князья. Мономах, Олег, братья его и Володарь спешили в свои уделы. Василько заехал помолиться в Михайловский монастырь. Давид был уже в Киеве и открывал Святополку тайные сношения и мнимый заговор Василька и Мономаха. «Вспомни, – говорил он, – кто убил Ярополка? Теперь приходит моя череда, теперь они меня погубят, но береги свою голову. Схватим Василька; пока он свободен, ни тебе в Киеве, ни мне во Владимире не будет княжества». Святополк колебался, однако ж послал звать к себе Василька на именины; Давид также послал к нему, прибавляя, чтобы он не ослушался старшего брата. Но Василько спешил домой и велел сказать, что готовится на войну. «Видишь ли? – говорил Давид Святополку. – Что будет, если он достигнет своего владения?