славные кони! Одначесь, Михаила Прохорова, – прищурив глаза, заметил Степан. – Никак у него отобрали.
– В следующий раз я им обоим морды набью! – хорохорился Володька. – Пускал я им кровь на мельнице и сейчас кулаки почешу! Пусть только явятся!
Братья Бродниковы своим появлением не заставили долго томиться жителей заимки. На следующий день на мельницу прибыл большой отряд красноармейцев во главе с комиссаром Глухарёвым. Ванька с Петькой тут же, танцуя в сёдлах, нарочно не спускались на землю, боясь, как бы братья Мельниковы шеи не свернули за вчерашнее. Глухарёв с порога сунул в лицо Мельниковым предписание:
– Продовольственная развёрстка! Излишки сельского хозяйства забирает новая власть!
Тут уж ничего не поделаешь. Много лет прошло после революции, многие пытались колесо истории повернуть, однако ничего не вышло. Если так и дальше будет продолжаться, купцам и промышленникам в России не место.
Получили Мельниковы предписание, опустили руки. Надо ворота амбара открывать. Ванька с Петькой тут как тут, лучше хозяев знают, где отборное зерно хранится, семена, мука высшего сорта. Никифор Иванович с сынами не успевают рот открывать от удивления и наглости бывших работников, которые как у себя дома орудуют! Только дома у них пусто, как в крысиной норе, а тут, в амбарах, есть от чего глазам разбежаться.
Изъяла «власть» излишки, выгребла половину зерна с доброй партией муки так, что на десяти подводах все мешки уложить не смогли. Пришлось Мельниковым двух своих коней с телегами давать в помощь. Кроме расписки за изъятый фураж, они не увидели ни копейки, как и лошадей с телегами, что навсегда перешли на службу беспредельщиков.
С того дня Бродниковы посещали мельницу с завидным постоянством. Стоило Мельниковым мёд в бочонки собрать, муку перемолоть, зерно отвеять, как Ванька с Петькой стучатся в ворота, усмехаются:
– Открывай, Никифор, двери! Реквизиция пришла! Подавай нам мёд, сметану да мешочка два зерна. Если будешь нам перечить, морщить лоб или орать – враз получишь в сердце пулю! Старый хрыч, ядрёна мать!..
Кто придумал так скаладно – оставалось только догадываться, но на такое у братьев не хватило бы своего ума.
Всякий раз, отдавая долю заработанного честным трудом, Никифор Иванович напоминал братьям об их роковом поступке:
– А ведь накажет вас Бог за простреленную икону! Как есть накажет!.. – И крестился в небо.
– Что ты мелешь, старый пень?! Нет Бога! – укладывая на телегу бочонок с мёдом, скалил зубы Ванька. – И никогда не было! А ну, покажи, где он? Где? – подбоченился. – А хочешь, я ему свой зад покажу? – и, не дожидаясь ответа, снял штаны. – Во! Пусть смотрит!
Мужчина плюнул бесстыднику под ноги, женщины, ругаясь, отвернулись в сторону. А тот, довольный своей шуткой, гыкал.
Бабка Глафира не сдержалась, вступилась за своего покровителя:
– Бога хулить?! Задницу ему показывать?! Ах ты, ахмадей треклятый! – пошла на наглеца. – Да коли он тебя сейчас не наказывает, так я бадогом тебе спину расчешу!
Степан