уходит.
– Вот от того-то ты, Денис Васильевич, все холостым и ходишь, – подколол его Потемкин.
– Не пошла Лиза Злотницкая за меня, – усмехнулся в усы старый гусар, – покрасивей нашла. Теперь и маюсь.
– Вот и Натали Гончарова не пошла, – подмигнул Пушкину Потемкин. – «Я помню чудное мгновение…» Не вы ли писали, друг сердечный? А оно, мгновение-то… Было мгновение… И выходит, больше нет его…
– Не ерничай, – одернул его Денис Давыдов. – Не видишь, болит у поэта душа.
– Коли душа болит, то средство верное имеется супротив того, – сразу предложил Потемкин, – двинемся к актрисам, господа. У Майкова в театре такие красотки имеются! Они прошлым летом в поместье самого Аполлона Александровича рядом с нашими Кузьминками жили. Ох, горячи! Что скажешь, Денис Васильевич, – задорно обратился он к генералу, – раз прелестница Натали с матушкой не любят нашего друга, а холера идет. Помирать станем, так будет что вспомнить хотя бы. А?
– А то тебе, ваша светлость, по этой части вспомнить нечего, – поддел его Давыдов насмешливо, – хоть княжну Лейлу вспоминай…
– О, не говорите про нее, – почти простонал Александр.
– Только мне с вами уж не по годам. – Давыдов покачал головой и, пыхнув трубкой, потупился.
– Так уж ли? – не согласился с ним Потемкин. – Старый конь, знамо дело, борозды не портит. Отказы не принимаются! Сказано – отрезано.
Вот так, вместо того чтобы ехать к матушке в Кузьминки, князь Александр Потемкин отправился с друзьями к воспитанницам московского театрального училища. В то время в Белокаменной особой красотой и изяществом славились певицы и танцовщицы Саша Иванова и Таня Новикова.
Грациозная синеглазая Таня очаровала Александра и заставила его забыть кипевшую в сердце обиду на княжну Лейлу. Еще прошлым летом бойкая, по-цыгански чернобровая актриса не в шутку увлеклась красивым и знаменитым петербургским франтом. Об Александре Потемкине она слышала немало. Кроме того, что он приходился родным, притом единственным, сыном покойному императору Александру Павловичу, над его чернокудрявой головой сиял нимб героя Бородинской баталии и всей компании двенадцатого года, особый же интерес женщин вызывал также шлейф любовных побед, разбитых женских сердец и выигранных дуэлей, тянущийся за князем.
Едва только Саша появился в гримерной, – точнее, сперва появилась огромная корзина белых роз, а уж за ней и сам князь, – у Тани захватило дух от восхищения им. Она испытывала жар наслаждения, который истомой растекался по ее телу под взглядом блестящих зеленых глаз молодого гвардейского полковника.
Удачное совпадение, но по окончании представления в театре Таня оказалась свободна. Она отказала всем своим поклонникам. И словно угадав, надела самое красивое свое платье из ярко-зеленого бархата, юбка которого чуть сужалась впереди, а сзади она открывала черную атласную нижнюю поддеву, покрытую блестками.
Им принесли шампанское, взгляд Александра без