противостоять отнюдь не безупречному противнику. При наличии четкого управления корпуса имели все шансы вырваться из окружения. Однако в отличие от любимца неофитов А. Керсновского, я все-таки не могу назвать Самсонова «ничтожным». Не мог этот человек прыгнуть выше головы, выше уровня начальника кавалерийской дивизии. Да еще имея в подчинении таких командиров корпусами и подчиняясь такому командующему фронтом. Такая трагедия часто случается с полководцами мирного времени.
Но и в этой беспорядочной, с переменным успехом, борьбе в окружении русские солдаты, офицеры и генералы среднего звена проявили себя выше всяких похвал. Приведу лишь несколько свидетельств очевидцев. Командир 13-го корпуса генерал Клюев писал: «Прикрывавший тыл 143-й пехотный Дорогобужский полк во главе с доблестным командиром полка полковником Кабановым имел славный бой с немецкой бригадой. Целый день сдерживал он атаки немцев, три раза отбрасывал их штыками. Командир полка был убит, а остатки полка присоединились к корпусу лишь к ночи. На месте боя похоронено 600 немцев». Участник боя Каширского пехотного полка рассказывает: «Около 5–6 утра из леса вышла большая немецкая колонна. Колонна шла без охранения. Это была 37-я пехотная дивизия. Когда голова колонны подошла на 600–800 шагов, по ней был открыт ураганный картечный, пулеметный и ружейный огонь, доведенный до стрельбы почти в упор. Немцы не выдержали и обратились в бегство, оставив на поле боя груды убитых и раненых. Через час то же повторилось с колонной дивизии генерала Гольца. Наступление затихло, и только после огневого удара артиллерией 100–150 орудий каширцы были смяты. Издали казалось, что каширцы вместе с землей приподняты в воздух. Спастись удалось немногим». Даже немецкий официальный источник доносил об отступлении немецких войск на ряде участков: «Беспокойство, охватившее штаб 8-й армии, заставило генерала Гинденбурга отправиться на место паники и личным присутствием способствовать восстановлению порядка, но паника в районе Танненберга приняла уже стихийный характер. Навстречу автомобиля генерала Гинденбурга неслись галопом транспорты, тяжелая артиллерия с криком “Русские наступают”. Дороги были сильно запружены. Автомобиль командарма рисковал быть увлеченным потоком бегущих. Гинденбург при виде общей паники должен был свернуть на Остероде. И все-таки немцы быстрее оправились от неразберихи. Русские арьергарды и авангарды все чаще гибли в атаках и контратаках. Штаб 15-го корпуса был расстрелян из пулеметов, и генерал Мартос взят в плен с оружием в руках. Отход остатков армии под руководством штаба 13-го корпуса проходил в невероятно трудных условиях. Правая колонна прорвалась. Левая в штыки пошла на заслоны генерала Макензена, захватила 20 пушек и погибла около этих орудий. Средняя, при которой находился сам командир генерал Клюев, сдалась уже почти выйдя из окружения. Как свидетельствуют очевидцы, у Клюева “не хватило твердости духа на последние минуты!”» Совершенно растерянный, потерявший последние рычаги