То, что есть у вас – это еще даже не машины, а механизмы. Они служат лишь для того, чтобы немного облегчить труд рабов и животных. Наши машины гораздо умнее. Есть даже такие, которые помогают человеку считать и принимать решения…
Это очень удивило Орит:
– Принимать решения? Значит, они умнее человека?
– В чем-то да.
– Но тогда ваши машины опасны. Когда они поймут насколько слаб человек, то уничтожат его.
– Зачем им это делать? – немного опешил Антон Сергеевич от такой прозорливости.
– Как зачем? Это закон природы – тот, кто слабее, уничтожается.
– Но машина – не часть природы.
– Почему? Ее ведь сделал человек, а он часть природы, значит и машина – часть природы и должна подчиняться ее законам.
– Но, милая Орит, это же софистика…
– Почему же? Видишь вот этот персик? – она взяла фрукт. – Теперь я его съедаю… – откусила кусочек, прожевала и проглотила.
– Очень интересно…
– Персик – часть природы. Я тоже. Надеюсь ты не будешь этого отрицать?
– Ни в коем случае!
– Значит, часть природы взяла у природы другую ее часть, переработала, и… То, что получится в результате, тоже будет частью природы?
Он поморщился.
– Ох, не к лицу тебе этот натурализм…
– Всего лишь эмпирический подход, – Орит ждала ответа.
– Ну да, да. Безусловно. Результат взаимодействия тебя с персиком тоже будет частью природы, – подтвердил Антон Сергеевич, улыбаясь – он уже понял, к чему она клонит.
– Так вот и человек, дитя природы, берет у природы дерево или железо и перерабатывает его в машину. Значит машина – тоже часть природы! – Орит торжествовала.
Он делано возмутился:
– А вот это уже чистой воды демагогия!
Она безразлично пожала плечами и принялась доедать персик.
4.
7 января 1983 года Антон проснулся в Ленинграде, в квартире родителей жены, к которым они приехали на две посленовогодние недели. Квартира была небольшая, но по ленинградским меркам считалась роскошной, тем более, что находилась почти в центре, у Пяти Углов, чем родители жены гордились чрезвычайно.
Прихожая с рогами лося и чучелом совы. Кухонька с газовой колонкой для нагрева воды. Скромная гостиная без окон, но со старинным секретером, который достался теще от ее предков-дворян. За его гранеными стеклами – хрусталь и фамильный фарфор. Спальня родителей с самодельными книжными полками во всю стену. Бывшая детская его жены, отделенная фанерной перегородкой с дверью от гостиной.
Эта комнатка, прозываемая в семье «кельей», была настолько крохотной, что в ней как раз помещались односпальная кровать и тумбочка. Окно выходило в классический петербуржский двор-колодец.
Жена спала на своем девичьем ложе, а для него на ночь ставили раскладушку, и свободного места в комнате не оставалось совсем. При этом потолки были четыре метра c лишним, и Антону хотелось положить помещение на бок, тогда его объем можно было бы использовать гораздо оптимальнее.
Жене