боишься?
Они сорвали несколько цветков и принялись подпрыгивать, подсовывая ему под нос жёлтые мохнатые одуванчики. И тут… Ульрик громко чихнул. А потом ещё раз. И ещё…
– А-а-а! – в ужасе закричали гномики.
Они побросали корзинки с птичьим молоком и бросились врассыпную.
Щёки Ульрика вспыхнули, и он выронил корзину, из которой высыпалось птичье молоко. От обиды он растоптал его и помчался домой.
Прибежав в сад, он вскарабкался по стволу клёна и забрался в воронье гнездо. Вот здесь уж гном разрыдался, вытирая рукавом слёзы, катившиеся по щекам.
– Что случилось? – Тётушка Пэт с тяпкой в руках выглянула из-за розового куста.
– Неужто птичье молоко оказалось тебе не по вкусу? – хохотнул дядюшка Тилль, переворачиваясь в гамаке на другой бок.
Но Ульрик не ответил и зарыдал ещё сильнее.
– Ну же, слезай. – Тётушка Пэт подошла к клёну и постучала по стволу. – Хочешь, я принесу головку твоего любимого чеснока? Он как раз поспел, ты ведь знаешь, я специально для тебя его выращиваю.
После этих слов Ульрик соскочил с ветки на землю и, крепко обняв тётушку Пэт, уткнулся в её передник:
– Они говорят, что у меня шерстяные носки вместо ушей. – Он шмыгнул носом. – И ещё – что я не гном.
– Что ты! – испуганно произнесла тётушка Пэт. – Ты самый обычный гном.
– Тогда почему у меня такие мохнатые уши? – Ульрик посмотрел прямо в глаза тётушке Пэт. – И я чихаю от пыльцы одуванчиков. А садовые гномы…
– Её не боятся, – закончила за него тётушка Пэт.
– Думаю, пришла пора обо всём ему рассказать, – сказал дядюшка Тилль и со скрипом слез с гамака.
Глава 3. Страшный секрет
Тётушка Пэт поведала о той страшной ночи, когда к ним в сад ворвался пятнистый кабан. Время от времени она переходила на шёпот, прикрывала ладонью рот и озиралась.
– В холщовой сумке? – вскочил Ульрик, опрокинув садовый стул прямо на клумбу с петуньей.
– Да, – кивнула тётушка Пэт, не обратив внимания на испорченные цветы. – Сейчас покажу.
Она скрылась в дупле старого клёна. И вскоре вынесла ту самую сумку, которую девять лет назад обронил пятнистый кабан.
– Ты был таким крошечным, – с умилением сказала тётушка Пэт.
– А ночами визжал, как поросёнок, – усмехнулся дядюшка Тилль.
– Не могу поверить, что кабан похитил меня. Зачем? – сокрушался Ульрик.
Пэт и Тилль поглаживали его по голове и не находили слов.
– Не грусти. – Тётушка Пэт приподняла его подбородок и посмотрела в глаза. – Мы хранили этот страшный секрет ради тебя. Ведь ты нам стал родным. Признаю, я иногда ворчала и ругалась…
– Иногда? – удивился дядюшка Тилль.
– Ну, хорошо, чуть больше обычного. Но это исключительно в целях воспитания, – упорствовала тётушка Пэт.
– Постойте. Если я не садовый гном, то кто же? – Ульрик осторожно дотронулся до холщовой сумки, будто она была из хрупкой скорлупы.
Наступило