девушку. Пленница разодрала остатки ткани, что ей дал Хазу, на две половинки. Одну повязала на грудь, вторую вокруг бедер, небольшим лоскутком забинтовала плечо. Кажется, они вчера повредили, когда били на эмоциях. Скромные одеяния не скрывали алых полос на теле.
Пленницу била крупная дрожь, иногда обрываясь. Прерывистое дыхание дополняло картину. Не протянет так долго.
Норг присел на корточки рядом, доставая из кармана стеклянный пузырек. Поднес к губам девушки и осторожно влил все содержимое сквозь зубы. Кроха даже не проснулась на его манипуляции.
Не собираясь задерживаться дальше, берсерк отошел в сторону костра. Сомнений нет, сожаления тоже. Сам не понимал, чем руководствуется в помощи чужому целестиалу. Никогда не страдал подобной ерундой.
Разумеется, утром не заметить целого состояния их пленницы элементалист не смог. Виновного тоже нашел сразу. Норг не собирался скрываться, однако ему даже рта раскрывать не пришлось. Он все знал.
За нарушение приказа влетело сильно. Да Э терпеть не мог, когда его слова пропускали мимо ушей. Не так много запретов ставил, чтобы пренебрегать ими. Впервые за долгое время взялся за кнут.
За разборками Халльвега смотрела от каменной стены, ничего не понимая. Сегодня утром проснулась без ставшей привычной боли, без ломки, в глазах прояснилось, дышать стало легче. Потом учуяла гнетущую атмосферу над их стоянкой. А затем уже смотрела за тем, как элементалист вправляет мозги своему целестиалу. Первый и единственный раз на ее памяти.
Все встало на свои места. Кроме одного. Зачем ей помогли, невзирая на приказ? Она для них – игрушка чужого элементалиста. Такую сломать не жалко. Тем более этот берсерк, который чаще молчал. Да и, если быть честной, никогда ее особо не жаловал. Общался прежде больше из-за желания Аэмуны, чем по собственной прихоти.
– Спасибо, – тихо произнесла она, когда во время перехода оказалась рядом с мужчиной. Тот тоже не мог передвигаться быстро после трепки, зелья ему пить временно запретили.
Ей ничего не ответили.
Вечером они, кажется, дошли туда, где собирались охотиться. Во всяком случае вся группа вместе с элементалистом покинули стоянку, разговаривая про каких-то грутней. Спорили, кому повезет собрать больше рогов.
Зайлунгар – маг, насколько поняла Халльвега – сразу умыл руки от спорщиков со словами, что после его магии рога всегда чернеют и теряют свои свойства, рассыпаясь при их удалении. Его товарищ по ремеслу – Сдатаф – оказался солидарен и тоже попросил его в расчет не брать. Последнему не поверили. В отличие от Зайлунгара, Сдатаф пользовался навыками, наносящими урон не по площади, а все больше прицельно, так что теоретически мог не трогать рога. Пришлось соглашаться, скрепя сердце.
Дальнейшие споры и ставки звучали уже слишком неразборчиво, чтобы обращать на них внимание.
У костра осталась только она, посаженная на цепь, да Норг. Берсерка не взяли на охоту, Да Э еще злился. Зелья пить не разрешил до сих пор, отчего Халльвега чувствовала вину. Она не