диночества, преисполненного переливами холодной депрессии из головы в сердце, невольно забывала собственное Я. Присматриваясь к чужой жизни больше, чем ко своей, на удивление лучше ощущаешь эмоции других. Холод постепенно разбавлял остатки еще недавнего жара в сердце, которое постепенно стремилось к пределу нулевой температуры.
Проезжая каждый вечер мимо раскрывающих красный бутон света огней бара “Вуд”, возникало желание зайти внутрь и согреть остывающее сердце жгучим ядом двойного виски. Примкнуть к потоку затуманенных сознаний, стон которых заглушали жалобные звуки саксофона джазовой композиции.
Нет, Инланд не может похвастать избытком подобных заведений. Это микроскопичный город с населением в сто пятьдесят тысяч жителей. Когда-то это, число казалось внушительным, но ввиду генетических изменений человеческого, когда после ядерных атак, женщины стали рожать как кошки. И, что немаловажно, мужчины тоже.
Для продолжения рода больше не требуется половой контакт – дирижирует медицина. После завершения конфликтов, на планете осталось девятьсот миллионов человек. Раса получила новое возрождение путем мутации ДНК всех биологических видов.
Которые конечно же еще оставались.
Необъятные животы и мучительные роды бесконтрольного количества истошно кричащих младенцев, за три четверти века заполонив живших планеты, подняли популяцию на пик. На пик разрушения печени Земли. Резкий скачок этого полчища привел к необходимости головокружительного потребления ресурсов. Люди, словно цирроз атаковали наш единственный снабжающий орган. Инланд на севере ограничен пустошью, на юге находится горная цепь, на западе расположены холмы, на востоке преобладают бескрайние равнины. Большую часть дохода город получает от занятий животноводством, кузнечным делом и алхимией.
Климат дождливый. Большинство жителей осело в деревнях. Любой город с населением менее ста двадцати тысяч жителей уже считается деревней. Местные рассказывают, что здесь ужасные пейзажи. Высушенные озера, скалистые пляжи и дикие реки – только часть того, что скрывает на своих просторах этот осколок Земли. Поэтому она так непопулярна у туристов, проживающих в куда более иридирующих условиях.
Перенаселение повлекло за собой и создание новых имен, а Гернаис среди них не такое уж редкое. Как ранее Джон, Паула, Иван, София, Джек, Сергей. Но, все воспоминания о прошлом стараются сбрасывать на полигон отходов для корма воронов новой системы. Халгомок, Охлиетх, Драрас, Эбета, Броникун или я, Гернаис – пользуются несомненной популярностью.
Я, женщина высокого роста, хрупкая, с редкими длинными курчавыми волосами светло-русого цвета, большие замученные глаза с внимательным взглядом отливают зеленью болот. Широкое овальное лицо украшает прямой нос и маленькие губы. Усталый голос, всегда имею план "Б", люблю помогать другим, но не признаю этого факта. Почему-то. Обожаю маленькие тортики, пью чай 24/7 и помешана на уходе за кожей. “Она постоянно что-то напевает”, – шепчутся коллеги. Имею хорошую фантазию, сплю с плюшевой игрушкой в обнимку и почти не вижу снов. Интеллигентная телеведущая скрывается от преследования собственных панических атак, решение которых становится вопросом жизни и смерти.
Бутоны красных ламп рассыпают пыльцу фотонов по моей коже. Уже проходя мимо, я замечаю выпивающую на улице компанию. Пары стоят обняв друг-друга, пытаясь согреться жгучей жидкостью. О чем они говорят в такие моменты? Быть может о завершении рабочей недели полной неудач и обиды на руководителя, который выпивает элитные напитки в ряду своих богатых друзей. Может делятся радостью, показывая у кого ярче павлиний хвост с растрепанными перьями. Мне хватает историй на работе, но я не могу уделить внимания своей. Именно внимания, настолько приступившим от осознания собственной никчемности. В любом случае терять мне нечего. Завтра выходной и я решаюсь войти в “Вуд”.
Там я стала похожей на ледокол, томно ползущий сквозь толщи сигаретного дыма, медленно отбивающим танцы гибели в моих легких, танцующих посетителей кричащих друг-другу в уши на убитых временами языках.
Ледокол “Гернаис” смело движется к причалу барной стойки чтобы отравить и без того убитую душу. Я уже длительное время вру всем, притворяясь безразличия меня ко всему происходящему вокруг. И вдруг, очередной раз запутаясь в своей же лжи, переливы депрессивного холода накрыли тяжелой волной, что привела к небольшой катастрофе. Монеты раскатились звоном по кафельному полу, от чего я стала паниковать еще больше.
“Не беспокойтесь, я помогу вам собрать их” – прозвучал голос по тембру напоминающий что-то среднее между старческим сипом и ревом тысячи вдов, не оставивших слез по ушедшим призракам их несчастной жизни.
Иврекс
“Тебя так больно терять и так не хочется держать. И пусть моей приманкой послужит тело, оно – не храм, но вошедший в него вступит в огонь вулканов.” – таковыми стали ее последние слова перед звуком захлопнувшейся двери, а первым в костер попало сердце из моей разорванной клочья груди.
Ее ломкий голос и ее любовь к людным места, паническая боязнь пауков и громкий заразительный смех опускали