осведомился Асмуд, которому поединок с врагом в чистом поле был куда больше по душе, чем такая изощренная месть.
– Нет, – отрезала княгиня. – Это только начало. А теперь посылайте гонцов в Искоростень, к князю Малу. Пусть сообщат ему, что киевский народ мало чести увидел для своей княгини в столь малом посольстве сватов. Пусть присылают самых именитых, самых богатых, самых отважных – лучших. Тогда и сватовство заладится.
И снова усмехнулся Свенельд. Он-то знал: ладья – это только первый этап. Ольге нужен был еще погребальный костер, и он не сомневался, что она своего добьется. Засомневался он только в одном: а знал ли он вообще всю глубину ума и меру жестокости женщины, ближе которой у него не было в целом свете?
Древляне ничего не заподозрили. Их не встревожило отсутствие вестей от первого посольства: загулялись люди в хлебосольном Киеве, вкушают почести, воздаваемые им княгиней и ее дружиной. Собрали новое посольство – лучших людей, как и желала княгиня, – и отправили его в Киев.
И снова красная горница в княжеском тереме. И снова улыбчивая и приветливая Ольга предлагает дорогим гостям… обмыться в бане, дабы чистыми явиться на великий пир. Сваты согласились, начисто забыв о том, что у всех народов издревле существовал обычай обмываться перед решающей битвой и, если придется, чистому встретить смерть. А уж обмывать покойников перед погребением…
В бане их и заперли надежно, а потом подожгли с четырех углов. Заживо сгорели новоявленные сваты, цвет земли Древлянской, славный погребальный костер получился в память князя Игоря. Только… и этого Ольге было мало. Уже ни с кем не советуясь, она отправила гонца к самому князю Малу, чтобы возвестить ему:
– Вот иду сама к тебе, дабы стать твоей супругой. Но повели справить у стен города погребальную тризну по мужу моему покойному. Пусть это будет знаком примирения между нами.
И не обманула: выехала вслед за гонцом с небольшой дружиной в Искоростень. Возглавлял дружину Свенельд, который и ответил древлянам на вопрос, где же два посольства сватов?
– А следом идут, – спокойно молвил он. – Вместе с Игоревой дружиной.
Древлянцам бы сообразить, что дружина Игоря давно ими же и перебита, что не могут живые люди сопутствовать мертвым. Нет, не поняли. Явились на поминальную тризну неподалеку от Искоростеня. Только князь Мал не вышел: решил, что много чести будет оплакивать убитого врага. На какое-то время он этим отсрочил свой смертный час, но ненадолго.
Над могилой Игоря под стенами Искоростеня Ольга повелела насыпать высокий бугор – доныне видимый, как уверяют, близ сего места – оросила его слезами и… Началось веселое пиршество. Меды древляне наварили отменно-крепкие, а дружинники княгини лишь подливали его в чарки хозяев. Наконец, Ольга подала Свенельду чуть заметный знак, ей подали коня и она с малой частью отряда отъехала прочь от города. Оставшиеся же воины выхватили мечи и истребили всех пришедших на тризну древлян – едва ли не пять тысяч человек полегло на месте. Вся земля