печально. Променять любимый диван на коврик? Я взяла Мотю на руки, и только тогда она открыла глаза.
– Привет, красавица моя. – я уселась вместе с ней на диван и стала гладить ее по теплой шубке. Мотя мурлыкала мне и радовалась, насколько могла, в пределах своих сил.
– Кать, зайди ко мне. – позвала меня мама. Когда-то это была моя комната, но после нашего скандала и моего переезда, мама переделала ее в свою спальню. А в мои редкие ночевки дома стелила мне на диване в гостиной. – Ты что, обиделась на меня? Я же добра тебе желаю. Да и из-за Даньки расстроилась.
– Знаю, мам.
– Я просто уже устала вытаскивать тебя из этого болота. – продолжила она. – Что с тобой стало?
– Мам…
– Не перебивай! Я боюсь за тебя. Ты в последнее время всегда дома, летом не выходила даже. Ты так совсем одна останешься! Меня не станет, у Лизы своя семья теперь, кто с тобой возиться будет?
– Все хорошо мам, со мной возиться не нужно. Мне и одной хорошо.
– В том то и дело! – воскликнула мама. – В том-то и дело, что тебе и одной нормально. Чего ты хочешь вообще? Сколько тебя Даниил ждал? Сколько бегал?
– Ничего он бегал, мы просто друзья. – поправила я маму.
– Да не смеши! Он же и с Лизой сначала только из-за тебя общался!
– Ну ведь все хорошо вышло, правда?
– Хорошо?! Вот я и спрашиваю, что ты хочешь? Хорошо ей вышло! Тебе что, Даня не нравился? То-то ты с ним часами болтала по телефону. И зачем это все? Ты скоро отшельницей станешь! Ты что, сама не видишь?
А я что? Я молчала. Возражать не хотелось. Я могла признать, что частично мама была права. Человеческое общество, за редким исключением, меня тяготило. Но подробно разбирать мои проблемы с мамой не хотелось, а я сама с собой разобраться-то не могла.
Я подняла Мотю на кровать, а сама легла рядом с мамой и обняла ее. Матильда залезла маме на грудь, свернулась клубочком и замурлыкала, а та начала гладить ее и постепенно успокоилась. Я поинтересовалась как прошел мамин ее день. Она работала терапевтом в местной поликлинике, и веселья всегда хватало. Мы долго болтали и наконец мама уснула. А я лежала и думала. Думала о том, что сказала мама. О Лизе и Дане. О них по отдельности. А потом в мысли пробрался сегодняшний спаситель. Вот еще, заняться человеку нечем. У него дома, судя по кольцу, жена есть, детей выводок, а он всяких неудачниц спасает. Но все же помог, а я вела себя сегодня по-свински. Как обычно. Благородство чужого сердца вдруг вызвало во мне нестерпимое чувство стыда. Я поднялась, Мотя слезла с мамы и мяукнула, я аккуратно взяла ее на руки и пошла стелить себе постель. Долго не получалось уснуть, я все ворочалась и ворочалась. Время шло слишком быстро, собаки на улице лаяли слишком громко… Я протянула руку к кофейному столику у дивана и взяла телефон. Нашла нужный номер и написала «Спасибо за помощь. Надеюсь, не повторится». И успокоенная, наконец, уснула.
Глава 4
Павел
Утро началось не с кофе, а с разорвавшего