меня за дверью, чтобы неожиданно выскочить на лестничную площадку и затащить к себе. Она очень вкусно готовила и любила меня угощать. Помнится совершенно необыкновенный вишневый торт. Угощая меня, она рассказывала, сколько усилий требуется для его приготовления, как долго и как трудно приходится взбивать крем, вымешивать тесто… Что же до моего аппетита, то он был и остается настоящим праздником для тех, кто любит угощать: есть готов всегда, без ограничений с удовольствием и благодарностью. Кроме того, старший сын Ильиных – Юра, – несмотря на свой 20-летний возраст, был моим закадычным дружком, поскольку являлся умственно отсталым и часть жизни проводил в сумасшедшем доме. Видимо, его развитие остановилось где-то на уровне десяти—двенадцати лет, поэтому мне с ним было вполне комфортно. При этом внешне он выглядел как взрослый дядя, курил. Его главной страстью был велосипед с моторчиком, который он большую часть дня разбирал и собирал, потом, к концу дня, заводил и с оглушительным треском гонял по кругу во дворе. При этом полы его черного пиджака развевались, папироса в углу рта дымилась, глаза светились подлинным счастьем! Иногда он выезжал на улицу, существенно затрудняя движение транспорта, поскольку правил он не признавал, а по Гражданской ходили трамваи, шло интенсивное движение.
Жившая на втором этаже Дарья Федотовна тоже любила готовить. Она пекла пирожки и печенья и любила меня угощать чаем с вареньем. На третьем этаже жили Граменицкие. Павел о них вспоминает, но ни он, ни я не помним имени хозяйки, а именно она тоже была среди тех, кто любил меня заманить в гости. У нее были две притягательные вещи: телевизор (кажется, один из первых «Темпов») и съедобные сахарные цветы – из так называемого «фруктового сахара». Такие цветы мне больше не встречались: мягкие – видимо, свежие, – потом они затвердевают, – разноцветные, выполненные в виде букета: стебель, листья, чашелистики, лепестки. Я их с удовольствием поглощал, а однажды цветок мне был дан «с собой». Я принес его домой и поставил в стакан с водой: чтобы порадовать маму, когда она придет. Порадовать не довелось, а всплакнуть – пришлось: цветок бесследно растворился в воде.
Вспоминаю и другие кондитерские изделия, прежде всего – торт «Полено». Это было что-то невероятное: в нашу жизнь ворвалась баснословная роскошь – именно так я воспринимал появление на Волжской набережной кафе-кондитерской, в которой и увидел впервые сие изделие с контрастно неподходящим названием «Полено». Полено, то есть обрезок ствола дерева, предназначенного для отапливания печи, никак не связывался с утонченным искусством изготовления тортов и пирожных. Но тот, кто его придумал, считал иначе и изготовил торт в виде цилиндра, украсив его кремом, имитирующим поверхность березового полена, расположив по его краям грибочки и зеленую травку из крема. На самом деле это был простой бисквитно-кремовый торт, впоследствии тиражировавшийся по всей стране