старинная техника нанесения ткани на рисунок.
Хороша работа, на которую ходить охота
…Утро в редакции. Косые лучи солнца ложатся на старые шкафы со словарями и справочниками, на потертый желтый линолеум, растекаются по огромному столу. В лучах пляшут пылинки. За окном – по пояс в сугробах лапчатые елки-пирамиды, нахлобучившие пушистые шапки. Как снег не сваливается, просто удивительно. И мороз – минус 40. А в старом здании тепло, потрескивают бревна, из которых построен крепкий приземистый дом, пахнет бумагой и немножко типографской краской. Для меня это самый замечательный запах на свете – как будто уткнулась носом в раскрытую новую книжку. Я первая прихожу на работу, еще пусто и тихо. Вообще-то рабочий день с девяти, но я – связующее звено между редакцией и типографией, что находится в соседнем здании. Цех верстки там работает с восьми, уже в 8.15 готова полоса для корректуры, и если в 8.30 ее не забрать, метранпаж осердится. Она очень строгая. Труд у Антониды тяжелый и ответственный, все ее уважают и даже побаиваются. В корректорской стоит матюгальник, переговорное устройство, трофей то ли со стройки, то ли с железной дороги. Когда метранпаж в типографии отдает приказ в микрофон: «Заберите полосу!», то его слышно по всему нашему зданию, а мы, два корректора, чуть со стульев не падаем. Какая-то деталь, видать, отошла или отвалилась, поэтому уменьшить громкость не получается, вернее, получается, но ненадолго. Предполагаем, что Тоня владеет секретными рычагами влияния на него, но не докажешь. И еще есть подозрение… Но об этом позже. Полосу необходимо успеть забрать до приезда редакционный «Нивы» с главным редактором, иначе Тоня и ему позвонит. Я живу буквально в пятнадцати минутах ходьбы от работы, а второй корректор, Надежда, – в другой части города, на правом берегу Ангары, и приезжает с той же машиной. Вообще-то я пришла не первая – техничка тетя Гуля уже полы помыла и тропинку к типографии прочистила. И не тропинку даже – прокопала небольшой тоннель в снегу, стены которого к концу зимы вырастут выше головы.
Редакция «Таежной правды» поселилась в одноэтажном бараке с тремя входами-выходами. Главный – с крылечком, над которым нависли старые елки, зимой их лапы просто лежат на крыше, но спилить их никто не решается – это наша визитная карточка. Здесь все фотографируются на память, а летом курят под ними на сквознячке. Все здание пронизывает длиннющий коридор, если в снегопад одновременно открыть двери на запад и восток, то метель со свистом ворвется в помещение. А еще коридор – это такая акустическая труба: скажешь что-нибудь у входа – слыхать и у выходов, и во всех комнатах, перегородки-то хлипкие. Общий коридор и двери по обе стороны – планировка незатейливая, стены довольно обшарпанные, мебель, похоже, списанная из горкома партии, органом которого газета является. Но мы, таежноправдинцы, два с небольшим десятка сотрудников, очень любим свой дом: зимой в нем тепло, а летом прохладно, почти у каждого имеется отдельный кабинетик с большим окном, выходящим в сквер. Летом тут буйная зелень, а зимой вот разлохматились елки. И от солнца, белоснежного