У Герды же душа к такому варианту «счастья», как у ее знакомых, как-то совсем не лежала. Когда она на них смотрела, то удивлялась: да как они вообще могут такую свою жизнь считать счастливой? Ведь вся их жизнь представляла собой какую-то унылую последовательность событий, которые даже особого смысла, с ее точки зрения, не имели, а им самим почему-то казались необыкновенно значительными: «выход замуж- рождение детей- покупка машины- работа на даче- покупка квартир детям- уход за внуками- инсульт- кладбище». Герде казалось, что жизнь дается человеку все-таки не для такого, а для чего-то большего…
Сама Герда считала, что ее личная жизнь вполне сложилась. Ее жизнь ее была совсем не унылой, как у ее знакомых, а, напротив, интересной и разнообразной.
Герда любила ездить в отпуск за границу, и ездила она туда обычно по 2 раза в год. – Причем, не на «семейный отдых» в Турцию и Египет (который, как говорила одна ее знакомая, был разновидностью дачного), а в различные интересные места, где можно было что-то интересное посмотреть и что-то новое узнать. Может быть, и семейный отдых отдых интереса и разнообразия тоже не исключал, и может быть у Герды просто сложилось о нем какое-то неправильное представление, но ей ни разу не удалось что-нибудь такое заметить, а потому семейный отдых казался ей все-таки неполноценным.
На работе ее несемейный отпуск всегда вызывал всплеск сильного недоброжелательства среди семейных сотрудников. Сотрудникам не нравилось, что Герда выбивалась из общего фона и ездила туда, куда они сами никогда не ездили.
Недоброжелательство на работе вызывали, кажется, вообще все гердины действия и привычки, которые выбивались из общего фона,– например, ее привычка гулять каждый день в лесопарке. Сотрудникам казалось, что Герда, «потакая» такой привычке, делает что-то плохое для общества и чем-то ущемляет их личные интересы. У них в ходу были такие выражения, как «занимается ерундой», «бесится с жиру», и «ведет бесполезную жизнь». Но «занималась ерундой» Герда за свой счет; жира у Герды, в отличие от коллег, не было; а пользу для общества она приносила уже тем, что не загрязняла, в отличие от коллег, окружающую среду всякими чадящими шашлыками, спиртными испарениями, пьяными песнями, выхлопными газами и оглушительной музыкой.
Вообще, Герда заметила, что что бы она ни делала для себя самой (за свой счет), «счастливыми матерями семейств» всегда воспринималось с каким-то раздражением, а иногда даже и с лютой ненавистью…
То, что Герда была «чайлд-фри», всех окружающих тоже сильно раздражало. Герда, правда, не знала, что она была «чайлд-фри» (такое выражение тогда не употреблялось), она просто была себе и была. Но ее знакомые (которые выражение «чайлд-фри» тоже не употребляли) называли ее «по-простому» ущербной женщиной и недоумком (за глаза, разумеется). Чтобы вывести Герду из состояния «недомыслия», они усиленно подталкивали ее к тому, чтобы она «срочно» родила ребенка «для себя самой». Но когда Герда от таких советов уклонялась, то они раздражались еще больше и еще сильнее крутили пальцем у виска (за ее спиной,