капитана прямо в челюсть. Между двумя моряками мгновенно завязалась драка, сыпались ругательства, летели размашистые удары и последующие за ними брызги крови. Остальным матросам пришлось потрудиться чтобы разнять этих озверевших людей.
– Скотина! Это же я всем предложил поставить тебя капитаном! – прорычал боцман, вытирая красные струйки из разбитого носа, – ничего, я ещё доберусь до тебя, упырь долговязый!
Он вырвался из рук державших его матросов и покачиваясь точно косолапый медведь ушёл на нижнею палубу. Удэс сплюнул сгусток застоявшейся во рту крови и сказал остальным:
– Держимся ветра. Нам остаётся лишь уповать на милость бога, что он нас не оставит и выведет из этих гиблых вод.
***
Остаток дня пока матросы тянули шкоты и следили за парусами, Удэс сам стоял за штурвалом. Как ему сказали боцман заперся в своей каюте и совсем притихнув не выходил даже на ужин. На сей раз в ночную вахту Удэс выставил на несколько матросов больше и приказал всем перекликаться между собой каждые полчаса. Время от времени, для проверки он сам выходил на палубу и делал обход по всему кораблю. И лишь ближе к ночи он поставил у штурвала одного из старших матросов и ушёл в свою каюту. Луна помогла ему навести порядок в помещение, выкинуть после пожара напрочь сгоревший стол, вымести сажу и протереть всё от пепла.
Покончив с уборкой Удэс тяжело рухнул в точно такое же обгоревшее кресло. Вид его был крайне мрачен и суров, он размышлял о том, как же им теперь прокладывать маршрут и вернуться домой. Пожалуй, единственной надеждой было ориентироваться на расположение звёзд и плыть под парусами лишь ночью. Он был хорошо знаком с астрономией, но опять-таки, без каких-либо карт и вычислений местоположения в огромном море – это было сродни пробираться по замку окутанным мраком лишь наощупь.
Лёжа в кровати Луна, наблюдала за его неподвижным лицом, за бровями что больше походили на свинцово-серые тучи, и за взглядом глубоких и задумчивых глаз. Не было уже в этих тёмных очах прежнего блеска что так очаровывал её, однако во всём его виде было нечто аскетичное и притягательное.
В нависшей тишине раздался резкий хруст дерева и обугленные ножки кресла сломались отчего Удэс крайне комично плюхнулся на ковёр.
– Ха-ха, – засмеялась Луна.
– Проклятие, – проворчал Удэс и стал ещё более хмурым. – Ну что сегодня за напасть такая? Сначала чуть каюта вся не сгорела, теперь ещё и кресло подвело. Ни минуты покоя на этом злосчастном корабле! А тебя как погляжу это только забавляет?
– Честно говоря, да, – с весёлой улыбкой ответила девушка. – Вы крайне потешно ругаетесь, мой капитан. Ха-ха. Ладно тебе дуться… Да, дела у нас идут паршиво, но это не повод упускать момент для хохмы – и пусть всё летит кувырком главное, чтоб улыбка не сходила с лица.
– Мне бы твой оптимизм, – отряхиваясь от ковра ответил Удэс. – Мы дрейфуем в гиблых водах, без средств отсюда уплыть, в придачу с сумасшедшим убийцей на борту, а ты ещё умудряешься смеяться… Что ты делаешь?
Он озадаченно смотрел