как козёл, с места на место, – ответил Романов, – и пока получается удачно.
– Тогда всё! Больше нет никакой возможности здесь находиться, – перекрывая раскаты взрывов, крикнул Попков. – Собираем образцы каменного материала и бежим отсюда.
Спускаясь по склону, исследователи постоянно оглядывались, чтобы не получить по голове очередной «бомбой» пролетающей мимо них, и отдувались.
– Уф, наконец-то мы дома! – влезая в палатку, проговорил Попков и, заметив, что Романов вытряхивает образцы шлаков из вещмешка, приказал:
– На сегодня всё, спать!
На следующий день снова поход на прорыв Билюкай. Снова каторжный труд вулканолога в кратере вулкана. Снова кропотливое изучение процесса остывания лавового потока и озера в кратере. После ужина, расположившись в палатке, Попков старательно записал:
«1 марта 1939 г. – лавовые потоки прекратились. Лавовое озеро в кратере исчезло».
В следующем году Попков продолжает изучать прорыв Билюкай и вновь появилась запись:
«13 мая 1940 г. – конус Билюкая весь покрыт снегом, за исключением последнего выжима лавы у кратера. Процесс остывания лавового потока продолжается, судя по растрескиванию нижних слоёв потока. Фумаролы в основном находятся в центральной части потока, где он наиболее мощный».
А тем временем появилась активность вулкана Плоский Толбачик.
– Романов, смотри, что творит! – кричал Попков. – Правда, только эпизодически происходят выбросы пепла и небольшие излияния лавы на вершине вулкана. Что ж нам надо собираться на Плоский Толбачик.
В своём дневнике Попков оставил записи об этом походе:
«29 февраля – 17 марта 1940 г. – полевые работы на вулкане Тобачик с рабочими М. Г. Черемновым, Г. Глубоковым и проводником К. А. Клочевым.
7 марта – восхождение на вершину Плоского Толбачика. Начали подъём в 6 ч. утра, без кошек и ледорубов, он был очень сложным. В 14ч. 30мин. были в кратере. На восточном краю кальдеры – эксплозивный кратер высотой около 10 м. К западу от него зона трещин с белыми возгонами, которая подходит к западному конусу. Из него 20 февраля 1940 г. произошло излияние лавового потока, который расплылся в виде лепёшки по дну кратера. Спуск из кратера начали в 5 ч. вечера. Убойный снег был очень скользким, в своей валенной обуви и торбазах без кошек мы часто падали, и все бока были в синяках. К 6 ч. вечера началась сильная пурга. Выпало около 1 м. снега, и мы не нашли свои нарты, оставленные у подножья вулкана. Решили искать палатку, но не нашли. Продолжали двигаться, чтобы не замёрзнуть. Ночь коротали скучно и трудно. Огонь разжечь не удалось. Клонило в сон, но мы не давали друг другу спать. В 5 ч. утра обнаружили след нашей нарты, через 30 мин. были у палатки. Снег продолжает идти».
Когда вулканологи вернулись на станцию Ключи, то первым делом истопили баньку, а потом за столом, за разговорами долго вспоминали о пережитых трудностях, но уже с шутками. А Попков вдруг стал серьёзным. Он поднял свою кружку со спиртом и сказал:
– За нашу смену!
– А кто прибудет после нас? – выпив, спросил Черемнов.
– Нам