рады, что удрали, что живыми остались и с ума не сошли. Я в новостях видел, там один мужик в дверь коленом врос.
– Незачем было эту дверь пинать. Сам виноват.
– Слушай, а может, тебе в деревне просто надоело? – вдруг предположил Николайка и сразу ухватился за это предположение. – Так ты только скажи, найдем тебе в поселке квартирку, с удобствами и все такое… Карин, правда, и к работе ближе.
– До работы и так не далеко, у меня машина есть, – возразила она. – И дело совсем не в том, что нам плохо здесь. Дело в том, что там – наше место. И мы скучаем.
Они проговорили еще некоторое время, но говорили все не о том, что ожидала Карина. Когда Николайка завел разговор о женской глупости, приводя в пример литературные факты и анекдоты, девушка вдруг осознала, что смотрит на дорогу. И все слова молодого мужчины были правильны и своевременны, но бесполезны, потому что одна только эта дорога перечеркивала любые доводы разума, ставя на первое место какие-то совершенно неразумные чувства.
Известие быстро разнеслось по поселку и ближайшим деревням. Кто-то приходил попрощаться, кто-то пытался отговорить, а кто-то заявлял, что совершенно не удивлен таким решением, что давно висело нечто такое в воздухе, какая-то тревожность, ожидание перемен.
В очередной раз во дворе послышалось приветственное тявканье собаки, и в дверь вошла молодая женщина. Ее звали Алиса. Она была одета по обыкновению в широкую юбку и блузку с вышитыми на ней цветами, в темных волосах блестело несколько заколок.
– Дядя Семен, возьмите меня с собой! – воскликнула Алиса. Отец удивился, приподнял брови и сказал:
– Это что за блажь? Тебе зачем, ты-то местная, не городская. Тебе что там искать?
Алиса была готова к такому вопросу и ответила сразу, горячо и убедительно:
– И пусть! И вовсе это не от любопытства, как вы могли подумать, вовсе это по другой причине! Ну, пожалуйста, дядя Семен, я обузой не буду, у меня и грузовичок почти уже есть, я сама свое барахло перевезу…
– Это как это «почти есть»? – заворчал дед, сидевший в углу у фикуса и прикрытый этим фикусом совершенно, так что и не разглядеть. Будто фикус с тобой разговаривает дедовым голосом. – Или есть или нет, никаких «почти»!
– Дом продам, грузовик куплю, – пояснила Алиса, которой в целом сейчас было все равно дед спрашивает или цветок в кадке. – У меня давно соседка выпрашивает, хочет к своему хозяйству мой двор пристроить, а грузовик у ее сына – мы такой вариант давно оговаривали…
– Ты не торопись, Алиса, – сказал отец. – Ты подумай хорошо, надо ли оно тебе? До нас город дотронулся, мы на всю жизнь с ним связаны, а ты-то – душа вольная. Мало ли мест казистых, что тебе за нужда с нами трястись? И еще как оно будет? Ведь ох, как там не просто, ты, небось, разговоры-то слышала?
– Не понравится – уеду, – сказала Алиса. – А не получиться уехать, так плакать не стану, и ныть не приучена.
– Что ж. Запретить не могу, такой моей власти нет. Хочешь ехать – так тому и быть. Человек ты не злобный, это мы знаем, конечно. И умения у тебя что ни на есть полезные, так что…
– Спасибо! Спасибо, дядя Семен! Вы только подождите