жизни – около пятнадцати лет, когда подростки вступают в пубертатный период и пробуют свои новые возможности. Ведь именно в это время наше обоняние становится намного более чутким, начинаются непроизвольные выбросы ферромонов под влиянием сильных эмоций и… и происходят другие гормональные изменения. Точнее так считают все, кроме моего отца.
Что касается меня, то в пятнадцать я была погружена в совершенно иные переживания. Скорбь утраты любимой матери не давала засматриваться на мальчиков. А позже мой отец увлекся тотальным контролем. И вот результат. Для папы – гордость, для меня – позорище. Да, именно так, теперь это позорно. Те времена, когда девушки берегли себя для истинной пары, прошли вместе с молодостью Шинтера Шу. Теперь все иначе. Но как донести такое до отца? Да и как побороть саму себя ?
Я тряхнула головой, переваривая мысль о том, что кто-то крайне неудачно меня разыграл, отправив к Вэлу.
– Я ищу Алексиса, мне сегодня продиктовали этот адрес. Очевидно, произошло недоразумение, – я представила, как истинный Алексис ржет надо мной где-нибудь в кругу себе подобных ублюдков и не сдержала рвущееся наружу: – Блядь.
– О как! – надменная ухмылка сползла с лица Вэла, уступив некоему подобию удивления. – Значит, это ты меня сегодня в такую рань разбудила? Впредь на часы смотри, когда кому-то звонить собираешься.
– Так одиннадцать было… Я не совсем понимаю. Ты же – Вэл.
– Алексис Вэллингтон, очень приятно, – он снова схватил меня, рывком втянул в квартиру и захлопнул дверь, щелкнув замком. – Располагайся, сейчас покажу тебе свою маржу.
– Что?!
3. Тир
Алексис Вэллингтон
В тире пахло пороховым дымом, но мне этот запах всегда нравился. Я стоял за Гриром и смотрел, как этот широкоплечий здоровяк привычно одетый в чёрное, выбивает мишени. Одна, другая, третья… Осечка! Я ухмыльнулся, не сомневаясь, что приятель сейчас матерится, как сапожник. Конечно, слышно не было – из-за грохота пальбы в тире все были в звукопоглощающих наушниках. Но Грир всегда был азартным, так что наверняка его бесит, что мой результат выше по очкам.
Когда он закончил и сдал оружие, мы направились к выходу. Там сняли наушники, повесили на стойку и вышли. Грир от души шарахнул дверью, а я довольно осклабился:
– Просто признай, что я лучше тебя, детка.
– Да пошёл ты в жопу! – психанул друг. – Пошли в бар, мне надо выпить.
– Ты же на байке.
– Да насрать! Дам на лапу, если кто-то решит меня тормознуть. А ты так и не надумал обзавестись железным конём?.. – задал он мне свои любимый вопрос. И снисходительно добавил: – Ну ладно, хотя бы тачкой? Так и ездишь на такси, как старпёр.
– Ой, да заткнись ты уже…
Грир то и дело меня подначивал на эту тему, а я только и мог, что скрипеть зубами, вспоминая древний отстойный пикап, которым облагодетельствовал меня отец.
«Старый хрен! Чтоб ты провалился, со своими причудами воспитания и дерьмовой философией: машина для езды, а не для понтов…