уж неуверенно сидит, но себя в руках держит, что по слегка прикушенной губе заметно. Странно…
Поезд начинает движение, дёрнувшись, отчего девушка едва слышно всхлипывает. Это совсем нехорошо, просто очень. Не нравится мне то, что я вижу. Вопрос только – не ловушка ли это для меня?
Лилия Найдёнова
Весь полёт я чувствую себя как на иголках, то есть как будто в меня воткнули иглы и медленно их разогревают, но я держусь. Мне нужно добраться до гостиницы, упасть на кровать и не шевелиться хоть немного. Больно, очень больно, просто сил нет терпеть. Такое ощущение, что Сергей не только избил, но ещё и ссадины солью присыпал… Но это вряд ли, конечно, просто наложилось всё, вот мне и больно…
Посадку я встречаю с радостью. Что делать дальше, я знаю – нужно подойти к кассе, на которой так и написано, протянуть карточку мужа и сказать: «Церматт», дальше они сами всё сделают. Но сначала мне надо выйти из самолёта, пройти паспортный контроль и найти эту самую кассу, а вот двигаться мне опять очень больно.
Тем не менее выбора у меня нет, поэтому я медленно двигаюсь на контроль, по дороге забрав с багажной ленты свой розовый чемодан. Он удобный, на колёсиках, с выдвижной ручкой, на которую можно опереться, что я сейчас и делаю. Голова кружится и тошнит. В самолёте меня разок вырвало, к счастью, рядом была стюардесса. Она же помогает мне добраться до паспортного контроля.
Английский у меня не очень хороший, хотя я дважды прошла курсы, но то ли учат у нас так себе, то ли я не очень способная. В любом случае понимаю я с пятого на десятое, но то, что говорит стюардесса швейцарского самолёта, до меня доходит: «Она беременна». Опротестовывать не буду, мнимая беременность как нельзя лучше объясняет и бледность мою, и тошноту. Именно поэтому паспортный контроль я прохожу быстро, затем добрая девушка передаёт меня своей коллеге, а я радуюсь тому, что это не мужчина. Вот именно новая женщина и доводит меня до касс, как-то незаметно страхуя и позволяя присаживаться на скамейки, хоть это и больно.
Билет я получаю, не очень хорошо соображая, что и кому говорю, поэтому стараюсь сосредоточиться только на номере поезда и места. Кредитку мне возвращают, я её прячу в карман, двинувшись в сторону туалета. Нужно осмотреться, не пошла ли где кровь, потому что очень уж больно, просто ноги подгибаются. Вот будет номер, если я здесь упаду. Нельзя! Нельзя падать, нужно добраться до гостиницы!
Туалеты здесь чистые, зеркало в кабинке есть, оно мне и сообщает, что кровь, конечно, не пошла, но на этом хорошие новости и заканчиваются. Доеду ли я до гостиницы – тот ещё вопрос, не упаду ли по дороге? Судя по ощущениям, балансирую на грани потери сознания, что, конечно же, радовать не может. Сажусь на унитаз, понимая, что в туалет ходить мне тоже больно. Проверяю затем – крови нет. Ну, раз нет, то пока и не буду думать об этом. Надо идти.
Надо… И я иду. Медленно переставляя ноги добираюсь до лифта,