женщину и поволокли к его, клетке. Она не сопротивлялась.
Предусмотрительно сунув дневник под рубаху, вжался в угол клетки, от греха подальше, от этих молодцов, ждать ничего хорошего не приходилось, того и жди, огреют древком алебарды ни за что не про что, просто так, по ходу дела.
Они, волокли ее, а ему хотелось заскулить подобно собаке от тоски, несправедливости и обиды за нее. Ну, зачем она там стояла? Зачем так разгневала старшего конвойной группы? Зачем так глупо, позволила схватить себя? Сейчас они, втолкнут ее в эту клетку и все, дальше ее уже не ждет ни чего доброго.
_____________
____________________
_____________
Где – то неподалеку, вскричала растревоженная птица. Лязгнули запоры замка, за спиной молодой женьщины. Заперев их стражники, отпустили пару скабрезных шуток о том, чем им, тут вдвоем можно было бы заняться, коротая время до прибытия в рудники. Довольные сами собой и своим чувством юмора, смеясь, они ушли.
Немного осмотревшись, она отодвинулась к противоположной от него, решетчатой, стене, опершись на нее. Она сидела, полная спокойствия и уверенности, прикрыв глаза.
Защелкали кнуты, поднимая устало – повалившихся, на незапланированной остановке, скованных одной цепью пеших, арестантов. Обоз снова тронулся в путь, поднимая дорожную пыль. Опять мерно и нудно заскрипело колесо, теперь уже ихней, волей судьбы и старшего группы конвоя, клетки – телеги.
Снова попытался вернуться к чтению дневника, но, ни как не удавалось углубиться в чтение, не получалось вникнуть в суть, смысл написанного. Перечитывал одно и то же предложение уже раз в седьмой, не понимая и не воспринимая написанного. Все его мысли занимала та, что сейчас сидела напротив него.
Смотрел на нее и ни как не мог понять, что в ней не так, но чем больше смотрел на нее, тем больше ему казалось, что она какая – то иная, как не из этого мира. Она была молода, может лет двадцати или двадцати пяти. Точнее определить, было сложно. Черты ее лица были мягки и правильны, и все оно было словно нарисовано акварелью, легкой рукой мастера. Ее бледная кожа, казалась тонкой, прозрачной. Она была столь бледна, что позавидовали бы сами аристократы Красного рода, добивавшиеся такой бледности при помощи белой пудры. Это, ее отсутствие загара было странным для середины лета. Что же это, она, до сего дня, на свет белый не выходила? В тоже время ее темно – русые волосы, длиной чуть ниже плеч, были, наоборот словно выгоревшие на солнце. И сразу в глаза бросалась длинная, серебристо – белая, седая прядь волос, у левого виска. Висящий на тонкой цепочке серебряный медальон, на ее груди, так же привлекал внимание. άΩ Насколько он помнил, все же образование в Красной академии, было превосходное. Давали расширенные, глубокие знания во многих областях. Медальон представлял собой переплетение в окружности двух древнейших символов, пришедших из древнейших забытых времен. И если он правильно помнил, то эти символы читались как альфа и омега.
Одеяния ее казались сотканными из самой мрачной тьмы. Подобной ткани ему ни когда не доводилось видеть до этого. Ее