после твоего возмездия?
– А, что об этом думать? Там не будет ничего. Я реалист, меня убьют, невзирая на результаты, получится, не получится, за вторую попытку в живых не оставят.
– Вот именно, но я говорю не о том, что будет некому отомстить, всем тем, что казнят тебя. А о том кто, а главное кому станет мстить за, то во, что ты себя превратил. Оружие мести. Цель в жизни – это хорошо. Хотя, когда это месть – это уже. Но даже если месть – то не настолько, ни так, что б поглотила полностью, и не осталось, ничего больше. Они забрали у тебя отца, мать, твое детство, ты же забрал сам у себя жизнь. Тебя нет, есть только твоя месть. Ты наказал себя больше, чем сможешь наказать своего врага. Месть – разрушающая гниль, изначально смердящая тупиком.
– И, что же, отказаться от мести?
Девушка нахмурилась, – Нет, ты не понял. Может, я не так говорю? Способ общения и передачи информации людей беден, ограничен. Речь она слишком линейна и узка.
Парень непонимающе смотрел на свою собеседницу. Девушка болезненно потерла виски.
– Тебе, выпал второй шанс, не повтори прежних ошибок. Не ошибись, в выборе пути, – девушка говорила спокойно и размеренно, ее речь была лишена жара эмоций.
__________________
Завтракать ныне не пришлось, затоптав, обижено и зло зашипевший на это костерок, отправились дальше в свой путь. Nэин, как – то на днях обмолвилась, что ее путь проходит и через Готер, а это вполне пока, устраивало Адуи. Хотя он прибывал в полном недоумении и неведенье, кто она, его спутница. Задавать ей вопросы, не навязчиво выведывать, что – либо, смысла не имело, она просто напросто отмалчивалась и вообще ничего не рассказывала о себе и своем прошлом. Каждый день их совместного пути, все больше отдалял его от мысли и первого впечатления, что Nэин просто девушка, случайно попавшая в беду, оказавшись не в то время, не в том мести, тем самым попав в плен к стражникам эпатирующих арестантов. Но все чаще преследовала мысль, что она отнюдь, не просто так, оказалась там. Вот только зачем? Чего ради?
Всякий раз глядя на нее, возникало сверлящее ощущение о ее инородности, все казалось принадлежащим какому – то иному миру. Что – то такое в ее манерах, в ее речи, не явно, но навязчиво вызывало ощущение ее странного, незнакомого акцента. Ее одежды и в особенности ее удивительные, невероятные способности, все это настораживало. Особенно последнее, то, что порой замечал он, неведомое, непостижимое в глубине души порой, вызывающее трепетный ужас, благоговение, как перед божественным чудом.
Он уже почти привык к тому, каким образом, Nэин предпочитала зажигать огонь. Первый раз он, увидел это два дня назад, когда возвратился к выбранному для ночлега месту, принеся большую охапку хвороста. Цепляясь корягами хворостин за ветки и стволы растущих деревьев, запинаясь о торчащие из земли корни, добрался до места и мимоходом глянув на Nэин, обомлел, выронив из рук сучья, что с глухим грохотом повалились на землю. Nэин, сложив сухие веточки в подобии шалашика, для лучшего горения и вложив в него нарванные ленты бересты, взяла тонкую веточку в одну руку, а пальцами