в двадцать два тридцать. Министр что-то неуверенно бормотал по поводу очередного подпольного театра, который поставил антигосударственную пьесу; уверял, что они разбираются и «вопрос взят в разработку». Соколову было так плевать, что в какой-то момент он просто приглушил конфколл и стал слушать это зудящее бормотание фоном, как радио.
– Игорь Александрович, прошу прощения, вы меня слышите?
Соколов, прикрыв бумагу рукой от висящих в воздухе камер, задумчиво рисовал на черновике какого-то законопроекта детализированные черепа и кости, делая вид, будто что-то записывает. Длинная цепочка черепов завершалась каллиграфическим «Чтоб вы сдохли».
– Да-да, я тебя слышу. Действуй по ситуации.
– Э-э-э… Но они назвали вас тираном и лжецом прямо со сцены…
– Да, я понял. Мне надо идти. Держи в курсе.
Министр обиженно запищал короткими гудками, а Соколов, устало обхватив голову, сказал:
– Кристин, отключи входящие. Меня нет.
– Игорь Александрович, вам записка от Геворга.
– Меня нет, я же сказал!
– Он говорит, что это что-то важное.
– Меня. Нет. – Игорь быстрым шагом пошел к дверям и еле сдержался, чтобы не пнуть их ногой. Резные створки выплюнули его наружу из коробки, обитой мореным дубом, – старомодной и вычурной, в духе конца двадцатого века. Он ненавидел работать здесь, в бело-золотом кабинете: в конце дня у него всегда, без исключения, раскалывалась голова – так, как будто все вожди, которые были здесь до него, одновременно стучали в нее своими свинцовыми кулаками.
– Игорь Александрович. – Геворг вежливо, но неумолимо подплыл к нему возле выхода из кабинета.
– Завтра, все завтра! – Соколов твердо прошагал мимо Геворга. Этот личный помощник курировал семейные вопросы президента. И, поскольку Игорь ни с кем из родственников не поддерживал связь, новостями подобного рода он тоже не интересовался.
– Это по поводу вашей… матери. – Геворг закашлялся, словно ему что-то попало в горло.
Игорь замер посреди коридора и быстро протянул открытую ладонь, не оборачиваясь.
– Ладно, давай, потом почитаю.
Геворг торопливо вложил в руку президента маленькую записку – такие обычно использовались для конфиденциальных новостей – и почти побежал прочь.
Бумажку Игорь даже не раскрыл: запихал ее поглубже в карман и быстро пошел к лифту. Охрана молча двинулась за ним, держась на почтительном расстоянии, чтобы не нервировать и без того напряженного босса.
«Технокарнавал, 00:00–09:00», – всплыла на часах напоминалка от Кристин.
Игорь посмотрел на экран и, задержав палец в воздухе на несколько секунд, нажал одно из двух слов: «иду».
Кортеж плыл сквозь темную, нахмурившуюся апрельскими тучами Москву – мокрую, взъерошенную, с вереницами вечерних огней. На них слюдяной пленкой все еще подергивалось холодное дыхание зимы.
Игорь часто в последнее время вырубался прямо в машине, на заднем