твоя фишка?
– Знаю, зрячих часто удивляют такие простые вещи. Куртки же все совершенно из разных материалов: тонкая плащёвка, эта дутая куртка из очень скользкого материала, а это драповое пальто…
«Слово-то какое знает», – отвлекшись подумал Алон.
– …а моя прошита квадратами, и ткань шершавая. А зонт у меня самый большой, я специально такой выбирал. Трость удобно вешать на вешалку, а на верхушке есть специальный рельеф. Легко найти и не перепутать.
– Ну ты даëшь, Холмс! Домой собираешься? Мы, вроде, где-то рядом живём. Ты из четвёртого квартала?
– Да, на прошлой неделе с девушкой переехали.
– Да ты у нас ловелас.
Аини поморщился от этого замечания.
– Ну почему же «ловелас»? Мы с Марией уже четыре года встречаемся и хотим создать семью.
– А её не смущает, ну… это… твоё зрение?
– Она тоже крот.
– Что?
– Слепая.
Аини бодро зашагал по коридору, будто наличие зрения было необязательным атрибутом для уверенной походки. Алон расправил грудь и поднял взгляд, чтобы не выглядеть замкнутым и неуверенным в себе на фоне Аини. Он никак не мог понять, откуда в этом человеке столько желания жить, и всё больше тянулся к тому, кого знал всего несколько часов, как корабли тянуться к маяку сквозь непроглядную темень.
Они вышли на улицу, уже накрытую ночью. Дорогу освещали яркие жёлтые фонари, окутывающие атмосферой уюта. Алон шëл за своим новым знакомым, не торопясь, наблюдая за его шагом и способностью ориентироваться. Как это вообще возможно? Он только один раз был здесь сегодня утром и вот летит обратно без палочки для слепых и без тормозов.
– Алон, подскажите, далеко ли остановка отсюда?
– Ты прямо перед ней. И, дружище, давай без выкания, все-таки соседи почти и коллеги.
Алон всмотрелся в тёплый цвет фонаря. Тот прорезал тьму и раскрывался мягким кругом, образуя островок света. Его тянуло на этот свет, как мотылька, и даже жалко стало Аини, который не видел таких простых вещей.
– А что у тебя перед глазами? Всё чёрное?
– Я не могу тебе ответить на этот вопрос.
– Почему?
– Потому что я не знаю, что такое «чёрное». Я не понимаю цветов. Знаю, что трава – зелёная, небо – голубое, но как это – даже не представляю, так как никогда не видел.
У Алона как-то неожиданно защемило в душе. Как в детстве, когда он резко расстраивался, и ему хотелось плакать. Чувства стали такими траурно-чёрными, будто он сам потерял возможность различать цветовой спектр. Это неожиданно. Но Аини был совсем не тронут тем, что он был лишён возможности лицезреть красоту жизни. Стоит себе спокойно, отвечает обыденно, будто уже тысячу раз ему задавали этот вопрос. Хотя, может и задавали…
– А ты с рождения слепой?
– Да. Говорят, родовая травма.
– И тяжело тебе было расти?
– Нет, меня семья поддерживала, друзья, спорт очень помогал.
– Какой спорт?
– Разный… Самый любимый, пожалуй, дзюдо.
– Ну