рыкнула Марина и направилась к подъезду.
– Алиса! – войдя в квартиру, Марина решила решить дела с дочерью.
– Да, мам, – девушка выглянула из-за шкафа, – я постель себе стелю.
– Иди сюда, надо поговорить, – Марина разулась и, пройдя в комнату, указала рукой на диван.
Алиса в пижаме села на краешек еще не разобранного для ночи родительского дивана. Марина опустилась на другой край.
– Мы с твоим папой решили развестись.
– Папа сказал, что это ты решила.
– Ах, так вы уже все обсудили?
– Ничего мы не обсуждали! Я хотела у него спросить, знает ли он, что произошло и когда он приедет. И можно ли мне погулять.
– Погулять! Совсем голову потеряла с этими гулянками! Но вот я уеду – хоть угуляйся! Только вот, не знаю, сказал ли тебе отец: вы с ним переедете! И ты поменяешь школу! Про кружки сможешь забыть. Хотя, ты и так про них забыла, судя по всему, –
Марина увидела, как меняется лицо Алисы. Ситуация, наконец, затронула личные интересы дочери и мать с удовольствием разглядела нарастающую вовлеченность девушки.
– Что молчишь? – Марина подняла брови. Алиса пожала плечами.
– Вся в отца! Замираешь перед сложностями? В анабиоз уходишь? Думаешь, пусть как-нибудь само собой рассосется, да?
Алиса опустила глаза.
– Ладно, все, иди, – устало сказала Марина. На нее вдруг обрушилась слабость, ужасно захотелось спать. Алиса ушла, Марина разложила диван, и, наскоро застелив постель, рухнула под одеяло.
***
Утро не принесло Марине облегчения. В сумке лежал билет, но это не придавало сил, напротив – клочок бумаги будто дымился, заполняя туманом сознание. Марине хотелось отыграть все назад. Забыть про свое страшное решение. Однако гордость не позволяла так поступить. Марина откинула одеяло и засунула ноги в тапочки. Надо встать и идти. С чемоданами. В никуда.
– Как же не хочется, – вслух пробормотала Марина.
Она нехотя встала, заглянула за шкаф – Алиса спала на своем кресле-кровати, которое вместе со столом занимало все отведенное ей пространство.
Марина развернулась и отправилась в ванну. Включила воду. Хотела было залезть под душ, но передумала. Умылась и пошла одеваться. Потом взяла чемоданы и подтащила их к входной двери.
«Блажен, кто вовремя созрел1», – сказала Марина своему отражению в зеркале и вышла за дверь, волоча за собой чемоданы.
***
Оказавшись на вокзале, Марина вспоминала о несостоявшемся душе с отчаянием. Два тяжелых чемодана летним днем оказались грузом более непосильным, чем разногласия с Сергеем. Особенно на спусках лестниц, когда чемоданы стремились достигнуть нижней ступеньки быстрее Марины, расталкивая прохожих. Которые, спотыкаясь, приходили в великое раздражение, о чем незамедлительно сообщали именно Марине. А не чемоданам.
Когда багаж остался в камере хранения, Марина почувствовала облегчение и прилив сил. Самоорганизованная неволя сменилась такой же самоорганизованной свободой. И, не смотря на всю искусственность