Волнение шестьсемь баллов, высота волны пять-шесть метров, и РС, рыболовный сейнер. В нем нет и сорока метров. Ставит трал, тянет его и выбирает. Чтобы носом выйти на ветер, в волну опускает сто метров якорной цепи. Мне тогда казалось – это безумие, в такой пляске воды, ветра и смерти. Профессионализм побеждал, мелочей в работе нет. Тогда я очень многому научился и понял. По вечерам, если были свободны, играли в карты у стармеха, коротали время между тралами.
Тут приходим на посиделки, он такой довольный, аж рожа стала шире. И показывает на потолок. Смотрим – весь потолок в черных точках. Он говорит: «Я гвозди набил, теперь эти суки на цыпочках ходят, тихо, аккуратно». Бывали и дни отдыха – базы становились на перегруз, и тогда друзья швартовались друг с другом и устраивали посиделки и, как всегда, с ней, с беленькой. Мы состыковались с «Камчадалом», и наши посиделки затянулись до вечера. Разошлись, работа прежде всего. Капитан мне: «Обойди по судну, проверь, все ли в порядке». Моя вахта с полуночи до четырех утра, к спиртному я как-то не очень, так, однудве рюмки для компании, чтобы не быть белой вороной. Обхожу судно, по коридору тишина, все спят. Сходил в машину, потарахтел с механиком, пошел в кают-компанию кваса попить – бочонок классного кваса стоял в каюткомпании. Расслабуха полная, захожу, включаю свет и тут же на автомате выключаю и пячусь назад. Мама моя родная, в кают-компании лежит, спит и сопит бурый медведь. Не понял, глюки что ли, допились, да нет, не пил, не может быть, привиделось. Испарина по телу, приоткрыл чуть-чуть дверь – точно, сопит мишка. Потрогать рукой не решился, мало ли что. Я на мостик захожу задом, плотно закрываю дверь, не хлопая. Капитан насторожился: «Что случилось?». Я на него смотрю, можно сказать, дурным глазом: «Медведь в кают-компании спит». Что можно подумать в час ночи, глядя на меня? Капитан мне: «Ты подожди», – сам в каюту вышел и мне: «Стакан водки выпей – пройдет». «Геннадий Степанович, там действительно бурый медведь спит, а к водке, вы сами знаете, как я отношусь». Точно, я, рьяный комсомолец, перекрестился, не сказал только «век воли не видать». Капитан дважды тихим голосом объявил по судовой трансляции: «Всем сидеть в каютах, закрыться и не выходить до объявления». Мне: «Иди в коридор, чтобы никто не вышел – дураков много. Если что – в каюту, и сиди». Капитан связался с другом, и мы бежали навстречу друг к другу. Это их медведь – взяли малолеткой, так и живет.
Минтаевая экспедиция закончилась, и мы пошли на переоборудование. Следующая экспедиция сайровая, и я опять ухожу и хочу попасть к другому капитану. У меня получилось. Я ревизор (второй помощник) на рыболовном СРТМ «Парусное». Работали от науки и должны стоять четыре дня, но попутно мы привезли первую рыбу. Я ее увидел в первый день, но не подал вида. Она остановилась, как вкопанная, не веря своим глазам. Работы было много, девок еще больше. База сайровой экспедиции, остров Шикотан, там несколько перерабатывающих заводиков по изготовлению разных консервов. Сюда набирали работников со всего Советского Союза, почти сто