долгий и никак не хотел замирать. Он снял с широкого запястья левой руки невероятной красоты и ценности тонкие часы, на которые было невыносимо смотреть, и надел их на руку Бори. Было очень похоже на то, как надевают наручники энергичные полицейские на правонарушителей, но это были, конечно, не наручники. И Боря не был правонарушителем. Девушки зааплодировали, зашумели, как развеселившиеся горничные, тут же разлили водку в одноразовые стаканчики и хлопнули по порции за Бориса Фишелевича, хорошего, знающего и, по их навязчивому мнению, красивого человека. Он им казался человеком без недостатков, кроме одного, правда, неизлечимого. Но ведь бывает, правда, девочки? Правда. А как жаль, ну и что, а парень какой, а, девочки?!
У Бори был круглый лысый череп, и ко всему, он был глуховат иногда, под настроение. От стрельбы в армии у него ослаб слух. Боря себя красивым никогда не считал. Непьющий Заур, тоже человек не без недостатка, аккуратно выпил за него из своего мятого стаканчика, медленными нейтральными глотками. Ему было нельзя по религии, но он все равно выпил. Он был бородатый рослый мужчина со странным лицом, похожим на лицо отрицательного героя русского детективного фильма – большой комплимент, по мнению автора. Скажем обязательно доброе слово и об этих женщинах, они были незлыми тетками разного возраста. Ну, научили их так, они привыкли так думать, ну что тут поделать, а? Их полное право, кстати.
Боря был удивлен всем происшедшим с Зауром и его подарком. Он много думал об этом Зауре, который был зарегистрирован на израильском сельскохозяйственном селекционном семинаре по свекольным культурам (подвиды «бордо», «атаман» и пр.) как агроном из села, расположенного в Ачхой-Мартановском районе Чеченской республики. Воинский начальник Бори сказал ему, взглянув на часы, как на отвалившуюся при приземлении важную деталь рухнувшего НЛО, прилетевшего к землянам, как их называют авторы соответственных книг, на разведку боем, что парень правильный, расположен к Израилю и в знаменитом чеченском селе под Иерусалимом у него есть вроде бы родственники. Боря никогда до этого часов не носил, а теперь не расставался с ними ни на секунду, прикипел к ним. Бывает.
– А в разведении раков вы несведущи, Борис Фишелевич? – спросила его самая бойкая из женщин. Она продолжала кокетничать на всякий случай, но слушала лектора с неослабевающим интересом.
– Совершенно не моя тема, – отвечал Боря.
– Не может быть, вы все знаете, – сказала она хмельно. Народ энергично закусывал водку краснодарским рассыпчатым, дивного вкуса печеньем, которое принесла одна из учениц.
– Раков можно дома разводить, в аквариуме, – сказала девушка с печеньем.
– Ты не поняла, я говорю про товарные количества, – отозвалась подруга из другого места их обширной родины.
– Конечно, в товарных количествах, у меня знакомый с этого живет, – сказала девушка из Краснодара, румяная и нежная, как богиня с картины двадцатипятилетнего Тициана Вечеллио, умершего