заявила та. – Постели нам в этой комнате! Надоело тесниться в повозке!
Про брезгливость она позабыла начисто. Находка искупила вину дома в том, что он посмел выглядеть столь неприглядно.
Вышивальщица с сомнением осмотрелась. Когда-то здесь была спальня, судя по расположению комнат. Довольно чистое, но пустое и унылое, помещение наводило тоску даже на неприхотливую Нээле.
– Слуги наведут здесь порядок! – Тайлин беспечно тряхнула головой, височные подвески зазвенели. – Нет, и не думай оставить меня одну!
– Здесь так… одиноко, – Нээле выглянула в окно. Стемнело, пока они бродили по комнатам и коридорам. Узкий месяц едва освещал заросли жасмина и тропинку, с трудом различимую среди травы. – Почему дом стоит настолько далеко от дороги?
– Это мы подъехали не с той стороны. Наверняка есть неплохой путь. А что до одиночества… если б я не умирала с тоски без людей, я тоже предпочла бы тихий уютный домик! – заявила подруга. – Что до хозяев – мало ли, может, им надоела глушь?
– Или они умерли.
– Брр, не пугай меня, глупая! – Тайлин поежилась.
Девушки прислушались – ни звука не донеслось до их ушей. Только ветер шуршал еле слышно.
– Ни лягушки, ни цикады, – обронила Нээле. Тайлин от нее отмахнулась. Слуги постелили девушкам на полу, ложе получилось широким и мягким.
– Спать, спать, – зевнула Тайлин, потягиваясь. Скоро она заснула – ворочалась и вскрикивала во сне, а Нээле долго не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь к гулкой и одновременно глухой тишине. Наконец и ее сморил сон.
Потом она услышала шорох, увидела, как створка двери отошла и в комнату, ощупывая все на своем пути, лезут невероятно длинные руки. Вот они нашарили подол платья Тайлин, вот потянули на себя одеяло… Нээле закричала и проснулась.
Сквозь щели в ставнях пробивался розовато-серый свет. Тихие разговоры слуг раздавались снаружи. Утро выдалось весьма прохладным.
– Ну вот, выспались, а ты говорила, – Тайлин повозилась в постели, вскочила:
– Помоги мне одеться.
Нээле собралась быстро. Отвар из ягод шиповника и теплые лепешки окончательно согрели ее, и она облачила Тайлин в обычный для той наряд, мало годный для долгого пути, зато яркий и дорогой. С волосами пришлось повозиться – Тайлин, смирившись, что изящных причесок спутница создавать не умеет, довольствовалась уложенными венцом косами.
– Сюда заколку с алым камнем, вот этим… нет, это не рубин, дешевый самоцвет, но смотрится, верно? А сюда стоит поместить эту, с птицей… мне ее подарил один чиновник, с которым мы столкнулись в лавке картин… Он хотел купить полотно, которое мне понравилось! Правда, потом извинился…
– У тебя прекрасные наряды, – говорила подруга с восхищением и легкой завистью в голосе, разглядывая вышивку самоцветы. Особенно понравилось ей тонкое серебряное ожерелье с аметистовыми подвесками.
– Мы с тобой похожи сложением, хотя ты повыше, – сказала Тайлин, придирчиво оглядывая подругу. – А твое платье миленькое, но тебя вовсе не красит… Нет, не мотай головой!