эту волнующую новость.”
– Понимаешь, к чему я веду? – прервал затянувшееся молчание юноша.
Девушка догадывалась и изо всех сил сдерживалась, чтобы не прошептать одно из заклинаний прямо в его хорошенькое лицо. Она выжидающе скрестила на груди руки, гадая, что он сделает дальше.
Деревенские парни не раз обращали на Дарьяну внимание. Она была хороша собой и улыбкой отвечала на доброе слово. Они нередко косили взгляды, приветливо махали, но вот развязных намеков или непрошенных прикосновений не позволяли. Может, отца охотника боялись, а может, острого девичьего языка? Ни в чьих руках она не чувствовала себя чьей-то собственностью, хоть и работала служанкой и сейчас не желала. Девушка снова покрутила головой, надеясь, что он сочтет ее дурехой и поскорее отпустит.
– Что все твои старания могут быть вознаграждены, глупышка. Я знаю, как много ты работала, какой усердной была, и я не оставлю это незамеченным. Конечно, если и при мне ты будешь стараться не хуже. Мой отец платит тебе сущие крохи. Я же могу одеть тебя в лучшие меха и отплатить серебром. Ты хочешь серебра, Дарьяна? – юноша заглядывал в глаза, стараясь за прямым взглядом рассмотреть покорность, жадность или безысходность. Надеясь угадать ее потайное желание, что отзовется жадным блеском на его предложение. Но глаза у девушки блестели только от злости. Простое четверостишие крутилось в голове, просясь на язык, но девушка не позволяла ему обрести силу.
– Дарьянка, ты чего копаешься? Пироги подгорят! – толкая прикрытую дверь широкими бедрами, окликнула девушку Матрена, внося свежую стопку полотенец. – Доброе утро, хозяин.
Служанка, словно только сейчас заметила Митяя, потупила глаза в пол и сложила руки на старом переднике.
– Не знала, что вы уже встали.
Дарьяна скривилась нелепой притворной покорности взрослой женщины перед напыщенным самовлюбленным мальчишкой, возомнившем себя вершителем судеб. Но все же она была благодарна Матрене. Полотенец на тумбе и так было предостаточно.
Парень нехотя убрал руку с лица девушки. Дарьяна выскользнула из помывочной, ощущая себя липкой и грязной в тех местах, где к ней прикасался Митяй.
“Может, все же наслать на него пакостника? Физического вреда практически нет, зато украденные прямо из-под носа вещи весь день искать будет!” – кипела от злости девушка, точно чайник на плите, ругая наглого хозяйского сына.
Дарьяна ополоснула лицо прохладной водой, смывая остатки злости, насухо вытерлась застиранным полотенцем, пахнущим крапивой, и побежала доставать пироги из печи, пока те не превратились в угли.
Весь день, как обычно, девушка хлопотала по хозяйству, но сегодня старалась не попадаться никому на глаза, а в особенности Митяю. Липкий ужас холодными мурашками бегал по коже, стоило вспомнить ласковую улыбку, милые ямочки на щеках и ледяные глаза парня. Злость прошла, уступив место страху. Что бы было, не побеспокой их Матрена?
Дарьяна знала, что может пожаловаться на Митяя хозяину. Тот сына