куда было деваться? И как говорится, баланс был восстановлен. Всяческие «Червоны руты» делали свое дело, а джаз был джазом. Оркестр Маргулиса завоевывал своего слушателя, все больше. А с ним, я имею в виду слушателя, росло и благосостояние ресторана, а значит и Маргулиса. Вот он уже подруливает к служебному входу на новеньком «Запорожце»… Вы, конечно, можете иронично улыбаться, но для тех лет и этот механизм, был, как, ни странно, предметом всенародной зависти и своеобразным пропуском в другую, большинству населения, недоступную, а значит и не знакомую, жизнь. Через год, а это был уже полный впечатлений 1975-й, возле служебного входа припарковался новенький «Жигуль» первой модели и недалеко, казалось, маячило то время, когда Мишаня, вот-вот должен был пересесть на «Газ-24», только по величайшему блату, продававшийся в частные руки.
Но увы, и ах.
Глава восьмая
«Не очко его сгубило, а к одиннадцати туз».
Что такое приличный ресторан, даже в самом заштатном городе, думаю, вы представляете. А город был не таким уж и заштатным. И ресторан на самом виду. Более того, так уж случилось, что в те времена, это было, я имею в виду ресторан, единственное место, где мог свободно время от времени звучать приличный джаз. А то, что Маргулис играл приличный джаз, надеюсь, сомнений нет. Так вот. Вы ж, понимаете, что за все надо платить. Я имею в виду музыку, которую играли вечерами. И платили. Те, кто заказывал по два, три раза «ЛАНДЫШИ», платили, и те, кто просил вновь сымпровизировать на тему Каунта Бэйси или Элингтона. И, уж, конечно же, за скрипочку Миши Маргулиса. Платили. Платили. Платили. И Миша играл. Но однажды…
– Ну, что, жидовская морда, великим стал? – Мишу встретили у служебного входа в ресторан. Он только что положил скрипку на переднее сидение «Жигуля», и готов был сесть сам.
– Привет, – Миша почувствовал неладное, испугался и ляпнул первое, что пришло ему в голову. – Главное, скрипка, в машине. – Мелькнуло в его голове. И вот, то ли от колоссального отчаяния, то ли от безысходности. А он был далеко не дурак, и понимал: положение, хуже некуда, судя по первым фразам трех фигур, появившихся, вроде бы, как, и неоткуда. Скорее, от отчаяния, колоссального отчаяния и невозможности, что-либо изменить в этой ситуации, он, неожиданно для себя, успокоился, улыбнулся и произнес:
– А, вы кто? Чего хотите-то, друзья мои?
– Ты своих друзей среди жидов ищи. – Изрекла фигура с обильным, и курчавым чубом. Была она велика в росте. Клетчатая распашонка, без ворота, на двух параллельных пуговицах, туго обтягивала руки с накаченными бицепсами, трицепсами и еще какими-то там мускулами. – А сейчас, гони монету. – В руке у говорившего, затрепыхалась бабочка. Новый, недавно появившийся в наших краях нож, раскрывавшийся в рабочее положение от умелого движения руки. В воздухе что-то мелькало, мелькало. Глазом не успел моргнуть, и все. Лезвие у твоего горла.
Тут уж Миша окончательно спекся, да так, что чуть в штаны не наложил.
Однако, все получилось как-то