Сегодня торговля пойдёт бойко: после праздников люди всегда выстраиваются за хлебом. А едва она продаст последний каравай, как нужно будет вновь месить тесто и плести толстые булки-косицы, чтобы везти завтра на торг.
Перед лавкой уже собрались люди, гомонили и переговаривались. С утра, как всегда, деревенские жаждали свежего хлеба и сладких булок, а иные чего поизобретательнее – на этот случай Мавна всегда пекла пару дюжин зарумяненных до корочки, политых блестящей глазурью печатных пряников.
Мать занималась хозяйством, готовкой да скотиной, отец мастерил бочки и корзины на продажу, и так вышло, что в пекарской лавке чаще всего работали Мавна с Иларом. Брат с помощницей Айной принесли полные подносы сдобных венков, усыпанных маком и ореховым крошевом: вчера отмечали Русалий день, пуская венки, а сегодня надо заесть такими же венками, вспоминая умерших и непременно оставив им в углу кусочек.
Мавна похлопала себя по щекам, чтобы они стали хоть чуточку румянее, и натянула на лицо вымученную улыбку. Нужно продать скорее всю свежую выпечку, чтобы успеть приготовить новую для торга.
Шагнув из сеней на открытое крылечко, Мавна обомлела. Перед лавкой выстроились сплошь парни, и лишь несколько стариков, сбившись в кучку, неодобрительно зыркали на шумную молодёжь.
При виде Мавны голоса притихли.
– Чего замолчали? – рыкнул Илар, с грохотом поставив поднос со сдобными венками. Несколько колотых орешков осыпались на пол.
– На сестрицу твою залюбовались! – нагло ответил долговязый рыжий Гард, самодовольно ухмыляясь. Раздался гогот, кто-то даже присвистнул.
Мавна замерла, как белка на ветке. Первое, что ей захотелось, – это юркнуть обратно в избу, спрятаться от глаз и переждать, пока сердце не уймётся. Щёки сами собой стали горячими и, конечно, красными.
– Так покупай караваи и любуйся исподтишка, – буркнул Илар, и Мавне показалось, что его голос прозвучал чуть мягче.
– Гард просто хочет проверить, правда ли то, что к ней ночью нежак приходил, – выкрикнул с дальнего ряда Мальвал. Смешки сразу стихли, у лавки повисло напряжённое молчание.
Мавна вскинула руки к груди и уцепилась пальцами за бахромчатые завязки, спускающиеся с воротника рубахи. Сердце заколотилось как бешеное, захотелось скрыться с глаз, но ноги не слушались, будто приросли к полу. Айна ускользнула, кинув последний любопытный взгляд на собравшихся парней, а лицо брата медленно и страшно побледнело. Он стиснул челюсти так, что заиграли желваки. Взгляд померк, остекленел, пальцы сжались в кулаки. Мавну замутило: ничего хорошего эти перемены не предвещали.
– Нежак? – хрипло переспросил Илар, спускаясь по ступеням к парням.
– Ну так… – Мальвал сразу растерял половину своего запала, заёрзал, но ему не дали отступить, подтолкнули в спину.
– Нежак был, Мальвал говорит! Венок её поймал. Или чем другим приманила? Теперь все болотники жениться сбегутся!
Илар напрягся, собрался в комок, а через мгновение в один прыжок кинулся на Мальвала и размашистым