восклицает чужак. – Мы проснулись, а они все мертвы… Выжили только три человека, но… по дороге они тоже умерли… я не знаю, почему…
– Тоже мне загадка! От заражения они умерли. И ты эту заразу сюда притащил, – напирает старик.
– Это не было похоже на заражение.
– А на что это было похоже?
– Я не знаю, – снова отвечает чужак. – Они просто не проснулись, и все.
Лулу, наконец, находит в себе силы снова взглянуть на главных действующих лиц этой драмы. Анджей, как оказалось, уже стоит на ногах. Нетвердо, и его поддерживает Наташа. Она смотрит только на Драматурга и ни на кого больше. А тот стоит против них, и о чем он думает в этот момент, никто не знает.
– Ну что ж, – наконец, произносит старик, втянув носом воздух. – Очень жаль. А теперь, – добавляет он уже будничным тоном, обращаясь к Наташе, – раз ты, сестра милосердия, уже запачкалась, ты и поведешь его в аппаратную. Процедура обычная – отдельный бокс, полная изоляция, и все манипуляции проводишь сама. Проверишь его, потом возьмешь образцы у себя. Если окажется, что вы оба больны, отправитесь кормить Слонов. Если нет – жду вечером на худсовете.
Потом он в последний раз бросает взгляд на чужака и вроде бы бесстрастно, а вроде бы и с насмешкой говорит:
– Добро пожаловать в Город Будущего, Анджей из Панциря-3.
А потом уходит, и стук его трости эхом отдается от стен.
Вымарка #1
Он звонит в дверь, Робин открывает.
Почти середина июля, и на ней – любимое зеленое платье в цветочек.
– У нас сегодня праздник? – спрашивает мужчина, удивленно вскинув брови.
– Что-то вроде того, – загадочно улыбается Робин, показывая белые, ровные и очень острые зубки. Обманчивое впечатление. Сложно представить себе человека более безобидного, мягкого и терпеливого, чем она.
Он смотрит на нее, когда входит в квартиру, смотрит, пока разувается, смотрит и думает: почему ему так повезло? Как самый склочный, импульсивный и упрямый человек на свете сумел завоевать такую нежную, добрую женщину, как Робин.
Они устраиваются за столом в кухне. Кухня очень светлая, как и вся квартира: три окна на юг и одно – на восток. Золотистые однотонные обои, кухонный гарнитур с фасадами под белый мрамор, стол покрыт льняной скатертью, на которой Робин своими руками вышила анютины глазки и незабудки. Окна открыты настежь, и кремовый тюль едва заметно колышется, хотя ветер не ощущается пока, но, судя по духоте и влажности, ночью будет сильная гроза.
– Ну, так что у нас сегодня за повод откупорить шампанское? – спрашивает мужчина, заинтригованный немногословием возлюбленной. Не то чтобы Робин обычно трещит без умолку, нет у нее такой привычки. Но не поделиться с порога новостью, которую стоит отпраздновать, ей бы вряд ли хватило терпения.
– Нет, сначала ты, – подмигивает женщина, и в глазах ее загорается озорной огонек, как у ребенка, который доволен успешной проделкой. – Ты чем-то взволнован. Я хочу знать, чем.
Ему остается только признать