всей системе советского воспитания, заложившей их в наше сознание:
Первое – это принятие, как бесспорного, вывода Маркса о том, что на смену капитализму неизбежно придет социализм;
Второе – это убеждение, что только пролетариат – та революционная сила, которая низвергнет капитализм. Ну а третье положение уходит своими корнями в еще господствующий повсеместно уровень неопределенности категорий, которыми оперирует обществознание. Это порождает всеобщую (и на Западе тоже) невзыскательность к тем признакам, которыми разные авторы определяют ступени общественного развития. По этой причине, третье априорное положение нашего вероучения – это, и раньше имевшее место в истории социальных движений, наивное убеждение, что уровень общественного развития уже достаточен для идеального социального строя и надо только сломать устаревший политический аппарат.
Так вот, Учитель не успел до знакомства с «Закатом капитала» впитать в себя первые два догмата, а с третьим столкнулся, имея более широкие научные представления, чем члены нашей секты. Он в свои девятнадцать лет, обладал хорошими филологическими и глубокими историческими знаниями, был знаком с первыми очень ценными опытами структурных исследований, и сознание его было совершенно свободно от идеологического мышления. Единственное его политическое убеждение в тот период состояло в требовании свободы информации. Он вовсе не хотел свергать или подрывать существующий в СССР общественный строй. Просто он услыхал от Олега Сенина (руководителя саратовской группы) систему необычных представлений. Сенин сказал ему, что может дать для чтения соответствующую литературу, но при условии, что Учитель поищет каналы для ее передачи за границу. Это условие отвечало политическому убеждению Учителя, и он согласился с предложением Сенина. Так судьба свела его с марксистами.
Но не успел Учитель, подобно нам, усвоить работу Л. Борина «Закат капитала», как его арестовали, потаскали по судам, помотали по пересылкам и забросили в мордовский лагерь, где он познакомился с занятными взглядами и убеждениями его обитателей.
Быстрое знакомство Учителя с разнообразными оппозиционными взглядами на современное состояние советского общества и его историю избавило Учителя от оков сектантского мышления, очень характерного для большинства таких диссидентов, как мы. Для Учителя лагерная информация была абсолютно равнозначна той информации, которую он получил из «Заката капитала». Он воспринимал ее как посторонний наблюдатель, а в лагере чувствовал себя не политическим заключенным, а случайным посетителем. И, если мое сектантское восприятие лагерного инакомыслия определило мою политическую позицию и мое лагерное поведение, то Учитель совершенно никакой политической позиции не занимал, его поведение было в высшей степени индивидуальным, и в лагере он оставался личностью исключительной.
Когда