горячо.
– Скажи, что ты моя, Лена, – потребовал он. – Хочу это слышать.
– Я… – Голос сорвался от издевательски-медленных движений внутри. – Я твоя…
Прошептала еле слышно.
– Громче.
– Я твоя.
– Еще!
– Я твоя! – почти выдохнула вместе со стоном. – Я твоя, Валентайн… хочу тебя. Хочу тебя в себе. Хочу…
Свободной рукой он потянул меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. От острого ритма порой темнело перед глазами, но Валентайн явно не собирался быстро меня отпускать. Двигаясь резко сзади, он замедлял движения пальцев, и наоборот. В какой-то момент мне показалось, что я не выдержу, сорву горло или потеряю сознание от этой бесконечной порочно-болезненной чувственной пытки, порой – что умру от оргазма, который меня накроет. В отместку ему сжималась, выгибалась, насколько могла, сдавленно всхлипывала, чувствуя, как отзывается его тело, как с губ Валентайна срывается рваное рычание.
Мгновение напряженной пульсации внутри, его пульсации, и сильного надавливания пальцев на ту самую чувствительную точку – и перед глазами потемнело. Удовольствие обрушилось с такой мощью, что все, что я успевала – это дышать и чувствовать его волны, превратившее все мое тело в оголенный, дрожащий, бесконечно сокращающийся нерв.
Я бы рухнула на постель – руки стали просто ватными, но Валентайн меня подхватил, усаживаясь и прижимая к своей груди. Мы все еще были слиты с ним воедино, и я содрогалась в его объятиях снова и снова, снова и снова, снова и снова. Пока он ласкал мою грудь, ласкал меня снизу, срывая с губ новые стоны и крики.
Так, если бы просто не мог мной надышаться.
*************************************************************
После такого секса ноет все тело. Некоторые места – особенно, но я себя чувствую такой расслабленной, какой не была уже давно. Словно с меня сбросили тяжесть, которую я таскала, как черепашка свой домик. Даже мысли об Адергайне становятся далекими и ленивыми. После душа я вытягиваюсь на постели, вдыхая городскую свежесть, тянущуюся из окна ранним утром. Впрочем, свежесть сейчас – к счастью. Такой жаркой осени еще поискать. Возможно, это непростительно и преступно – быть такой счастливой в такое время, но мне наплевать. Я так устала жить с постоянной оглядкой на темную магию, на присутствие Ленор, на планы Адергайна. Пошел бы он… в свои Мертвые земли.
– Лена. – Голос Валентайна раздается совсем рядом, а после моих губ касается ягода. Я размыкаю веки, чтобы сцапать ягоду у него из рук, не забыв прихватить губами палец. У него темнеют глаза, а я, прожевав сочную темно-вишневую мякоть, сообщаю:
– Если ты будешь меня кормить, опоздаешь на свое совещание. Или что там у вас.
– Не опоздаю, – он протягивает мне хлеб с тонкими ломтиками мяса.
– Боже, мне жевать лень, – сообщаю я в пространство.
– Боже?
– Да, у нас так… в общем, в мире, где я жила, тоже есть Бог. Но его не называют по имени, как вы Лозантира или Тамею.
Валентайн улыбается, и я