место для сна на одну ночь. Поэтому было решено поискать в этом месте возможность заработать энное количество вечно звенящих монет.
Перед ним шла широкая длинная улица, которую пересекали десятки маленьких других. Главная дорога, не смотря на свою прямоту, не ясно куда вела. Что-то внутри фельдшера говорило, что идти по ней не стоит, а что-то иное перебивало эту мысль и говорило: «Иди. Что, боишься прямых дорог? ХА!». Стампединский поддался на собственную провокацию и направился вдоль большой дороги.
11.
Пересек одну улицу, вторую, третью, но кроме разбитых дорог, грязных худых кошек, разрушенных избушек, сарайчиков и одной большой свалки ничего не нашел. Но тут он дошел наконец-то до центра этого скопления погоревших и сгнивших будок, где он обнаружил маленькую площадь. Эта площадь была почти захвачена дикими растениями, которые прорывались через брусчатку, но несмотря на это, она выглядела прилично и капельку аккуратно. Во многом результат такой гармонии между беспорядком и красотой был достигнут благодаря цветам, росшим только «пятнами», будто сверху кто-то делал с помощью кисти и красок изящные кляксы. Но не красота пейзажей сейчас интересовала Михаила. Он искал, где его навыки врачевания пригодятся.
Пройдя чуть глубже в сквер, он увидел место выдачи гуманитарной помощи, где было много всяких стариков, которые пережевывали своими беззубыми деснами выданную им кашу. Михаил сначала долго мялся, размышляя о том, как бы ему поделикатнее спросить про работу, про больных и нуждающихся, про место, где можно немного заработать. Но ему помогло его кроваво-красное пальто, на которое обратила внимание женщина лет сорока пяти в бело-голубой форме, на вид не самая здоровая, но несмотря на это, в её глазах читалась бойкость и энергичность. Она, завидев его в метрах двадцати, окрикнула его. Фельдшер сначала оглянулся, не сразу поняв, к нему ли именно обращаются, а после повторного зова он тут же подошел. Каждой частичкой своего тела женщина давала понять, что с ней шутки плохи, и не дай бог тебе её не послушаться сразу же. Когда же Михаил подошел, она произнесла:
– Что это у тебя за одежда такая, юнец? Да и вид у тебя болезненный. Иди ешь! – в последней фразе отчётливо можно было разобрать не доброе приглашение, а приказ.
– Ой, Вы такая добрая! – Михаил ответил с такой широкой и добродушной улыбкой. – Спасибо Вам большое. Стампединский подбежал к ссохшемуся мужчине, стоявшему рядом с большим чаном, доверху наполненным ароматной гречкой, приготовленной по правилу «кашу маслом не испортить», который раздавал еду.
– Здравствуйте, дорогой друг! Можно каши, пожалуйста? – Совершенно по-детски произнёс Стампединский.
Старик, не слышавший вежливых слов уже так давно, после такого очень сильно изменился в лице: морщины разглаживались в одних местах, складывались в других, глаза чуть сверкнули, редкие зубы, спрятанные за иссохшимися губами, непроизвольно засверкали бы в улыбке, если бы они не были почти черными или не отсутствовали