твари не оставляли.
– Тогда ты этот, как его?.. – защёлкал снайпер пальцами, пытаясь вспомнить нужное слово.
– Расист, – подсказал я. – А человек, который не любит целую нацию – нацист.
– Вот, точно. Немцы тоже были нацистами.
– Поверь мне, Дим, все на планете в той или меньшей степень расисты и нацисты, просто некоторые это скрывают, некоторые нет. Вот ты немцев любишь?
– Издеваешься? Я с ними воевал.
– Тогда ты тоже нацист. И не надо так на меня смотреть. Где я не прав?
Дмитрий почти минуту о чём-то думал, после чего надулся как сыч и так и сидел до самой посадки. С лёгкой улыбкой поглядывая на него, я следил за посадкой. Летчик оказался мастером своего дела. Не смотря на почти полную загрузку самолёта какими-то ящиками и мешками, касания я практически не ощутил. Вот летим, вот уже катимся, ощущая стыки бетонных плит. Ещё наверху я видел линейки стоянок разной боевой техники, стоявшей открыто или под брезентом. У некоторых шли работы, одна пара истребителей стояла у зданий штаба с вышкой, видимо дежурная, или шла подготовка к тренировочному полёту.
После посадки укатились мы на противоположную сторону по взлётной полосе от штаба, сейчас далёкая вышка наблюдения подсказывала, где находятся виденные мной с воздуха здания, я бы даже сказал комплекс строений. Некоторые сильно напоминали казармы. То, что мы сели именно как надо, я понял, потому что тут в конце взлётной полосы нас ждали две машины. Один уже знакомой модели командирский вездеход, только этот не открытый, как тот который заимствовали у сочинских военных, а крытый. Брезентовый верх был натянут. Вот вторая машина была куда интереснее. Когда мы покинули салон самолёта, тут нас ждали, дядя Саша был, я указал на чёрную легковушку и сказал:
– Приятно, что ожидают на правительственной машине. Давненько я не видел «Газ-двадцать один».
– Как-как? – не понял тот.
Говорить пришлось громко, да ещё придерживать головные уборы. Транспортник, который нас доставил, глушить двигатели не собирался. Более того, выпустивший нас техник, убрал небольшой трап, закрыл дверь, и самолёт ревя моторами, начал разворачиваться. Получается, лётчики садились на этом аэродроме только из-за нас. Одним словом разговаривать практически не представлялось возможным. Но я пытался, увеличив громкость своего голоса магически.
– Говорю «Газ-двадцать один» давненько не видел. Хотя в Москве они и попадались. Раритеты.
– Никогда не слышал о такой модели, что ты говоришь. А это «М-двадцать один».
– Да? – удивился я и, подойдя к машине, у которой по стойке смирно стоял солдат, крепкий такой сержант. – Да нет, что я «двадцать первую» не узнаю? Она, «Волга». Наверное, наименование модели позже переименовали. Помниться в войну были такие легковушки, «эмки» их прозвали. Вот и эта «эм».
Думать в том, что я попал хоть и в параллельный мир, но не совпадающий с прошлым моего мира не хотелось. Поэтому была одна надежда, что эта модель «Волги» действительно имела другой индекс, но потом его изменили.