и удивлённо осмотрев комнату, вопросительно посмотрел на Хрущёва. К сожалению, эта модель не имела звукового сопровождения, не знал я, как звучит голос хозяйки, но думаю, и мимики хватит.
– Вон он, в кресле сидит, на меня смотрит. Спрашивает, зачем я его убил.
Ещё раз демонстративно осмотрев комнату, не обращая внимание на сидевшего в кресле и продолжавшего курить Сталина, жена Хрущёва, покрутила пальцем у виска и, завернувшись в одеяло, снова легла, накрывшись с головой, а тот завыл на одной ноте покачиваясь из стороны в сторону. Посмотрев на ниточку слюны, что показался с краю губы, я заподозрил того вне хорошем. Выйдя из-за кресла, я подошёл к Хрущёву, который стал что-то бормотать и невпопад хихикать. Глянув ему в глаза, я сказал:
– Эй, Алекс – Юстасу, приём! – после чего в сердцах сплюнул и с чувством сказал. – Сбежал падла.
Сомнений не было, Хрущёв действительно сошёл с ума, крыша у него поехала, если быть проще. Моя идея со Сталиным для тонкой душевой организации Хрущёва оказалась избыточной и его сознание этого не выдержало. Причём это не имитация, реально шарики за ролики заехали. А у меня такие идеи были, как его заставить снова возвеличить Сталина, сменив линию партии и убрав этот культ личности. Более того Хрущёв должен был сказать что это у него культ личности. В общем, хорошо так запугать, чтобы делал всё, что я говорю, а он гад раз и с ума сошёл.
– Передавил.
Почесав затылок, я вернулся за креслом и снова взял управление обоими манекенами в свои руки. Сейчас у хозяина кабинета временное умопомешательство, при правильном уходе, шансы вылечить есть, а пока он шатается на краю, нужно его подтолкнуть, чтобы он окончательно съехал в сумасшествие. В общем, подойдя Сталин, ухватил Хрущёва за плечи, и хорошенько потряс, после чего стал громовым голосом вбивать тому в мозг слова:
– Сталин – это ты! Культ Личности – это ты!..
Говорил он ещё долго, а потом для закрепления я заставил манекенов, Сталина и жену Хрущева танцевать под потолком под неслышимую музыку. Судя по виду хозяина кабинета, у меня всё получилось, тот реально съехал с катушек. Свернув амулеты, я не стал торопиться уходить, а подойдя к покачивающемуся из стороны в сторону Хрущёва, пальцами он мял уголок одеяла, и приложил к его виску амулет, со слепком моей памяти о будущем. Наверняка у него будут просветления, пусть будущее выдаёт, Нострадамусом будет. Если он вообще в психушку попадёт. Скорее всего, сумасшествие засекретят, Генсек психом быть не может, и устроят сердечный приступ и всего делов.
Оставив Хрущёва в спальне, тот тихий псих, не буйный, я покинул квартиру, как и вошёл. Хрущёву перед уходом я с помощью Сталина поднял на кровать и положил на место. Уже через пятнадцать минут углубившись в узкие улочки старой Москвы, я вызвал машину и, забравшись за руль «Запора» поехал в сторону ближайшего парка. Нужно палатку развернуть, поспать остаток ночи.
То, что палатка стояла в парке, где хватало гуляющих жителей столицы и их гостей, меня нисколько не беспокоило. Тут было несколько