идиотская косметика-то. Ты ж ее подколоть хотел – знаешь же, что она косметикой принципиально не пользуется. Медик же, какой там маникюр с лаком.
– Нет, я от всей души – вот не веришь ведь, а зря.
– Не верю.
– Ну и правильно, в общем. Если я из коробки кое-что заберу, ты не против? Мало ли – сам там начнешь косметикой пользоваться или еще что?
– Янот бясхвостый, сам косметикой своей пользуйся.
– Это из Конецкого, ага? Ладно, раз разрешаешь – и попользуюсь.
Енот решительно начинает копаться в коробке, которую совсем недавно с помпой презентовал Надежде. Та опасливо приняла дар данайский – и не ошиблась, мой гость обнес какой-то киоск с косметикой для панков, что ли, или готов, или еще кого-то так же скорбного главой. Я не очень представляю себе, кому понравятся выкрашенные в такие идиотские цвета ногти, дикие тени для век и прочие исхищрения нынешней молодежной моды. Ящик так и стоит в коридоре, как памятник тщетным ухищрениям.
Енот целеустремленно роется в коробке, страшно напоминая своих собратьев, громящих чинные американские мусорные баки. Даже странно, что оттуда не доносится чавканье и урчание. Остается недовольным, хотя что-то и рассовал по карманам.
– Куда вы собрались, милейший? Не на рынок ли, часом? – спрашивает он меня.
– На рынок. А ты?
– Я тоже. А как вы отнесетесь, ежели составлю вам компанию??
– Пошли. Будешь ехидничать – пойдешь один, заранее предупреждаю.
– Я сама доброта! Это все поклеп! Базилио, когда я вас… то есть – видит Бог, и в мыслях не имел! (и, перейдя с МХАТ-овских интонаций на нормальный разговор) Да, у тебя патроны к АК есть – чтоб медные гильзы были?
– Есть. А что?
– Обменяй, а? Сейчас глянем самый лучший курс обмена – например, на патроны к ПМ? И грабь меня. Я согласный. Или жалко?
– Жалко. Жалко, что я не Ильяс. Вот он бы тебя умыл и обул. Много тебе патронов надо?
Енот перекашивается, горестно вращает глазами и выдает скрипучим голосом:
– Не говорите мне за Илью! Этот сын не гусского нагода ведет себя так, словно он не просто сын не гусского нагода, но у него еще и папа юрист! И при этом хочет знать все, как будто он поп, а мне уже пора! Так что забудем вовсе и не станем осквернять уши словами о сем жмоте – они совершенно неуместны в обители столь щедрого, главное, – деликатного человека! (И тут же, меняя голос на свой обычный) А патрончиков нужно с сотню. Но только медных.
Таких, какие ему нужны, находится у меня по сусекам три сотни. Отслюниваю требуемое. Енот, благодарно бурча что-то, деловито распихивает пачки в недра своей гопнической куртки турецкого пошива. Странно, я думал, он это в свою сумку упакует.
Но сумку он отправляет на спину, перехватывает костыли поудобнее (странно, это деревянные, очень старые, которые упираются в подмышки – впервые вижу у него такие; на выездах он пользуется легкими алюминиевыми).
Потом поправляет какой-то чудовищно странный револьвер, заткнутый в портки «по-бразильски». И скачет по ступенькам вниз, как подбитая