семьи Эос нарушен.
Пока мы ждали Зои, каждый из нас молчал, боясь нарушить эту трепетную тишину. Обычно, когда невеста задерживалась, она специально выжидала, как гадюка в кустах, пока наше нутро не сожмётся от напряжения. И вот когда это случалось, – она влетала разъярённой гарпией и устраивала скандал, построенный на каких-то нелепых доводах.
Я, пожалуй, готов стерпеть всё, но только не её истеричные крики. От её высокого голоса трескались витражные стёкла и стаканы в округе. Что говорить про мои барабанные перепонки.
Настал тот самый момент, когда она вошла в столовую и.… ровным тоном с нотками переживания, спросила, как у нас с побратимами дела.
Я впал в ступор. Её обволакивающий голос, который мне ещё не доводилось слышать, – разрывал всё моё представление о ней, слепленное за семь месяцев. А её открытое платье, собранные в роскошную причёску волосы и лёгкий шлейф от парфюма, – активно помогали разваливаться моим декорациям. И, судя по взглядам побратимов, не только моим.
«Что она затевает?», – искоса взглянул на неё, позволяя подозрениям завладеть моими мыслями.
Я всегда стоически выдерживал её выходки, даже предугадывал все её заскоки. Но то, что разворачивается сейчас – я наблюдаю впервые.
ГЛАВА 9
За весь наш брак Зои ни разу не облачалась в столь откровенные наряды. Её смуглую кожу всегда покрывали тесные и сковывающие движения тряпки. В одной из которых она как-то чуть не задохнулась. Тогда пришлось применить клинок и железное терпение, чтобы выдержать тираду о том, как я искромсал её любимое платье. Это я позже узнал, что, оказывается, Зоя носила одежду из гардероба своей почившей матери. Досадно, но из-за того нелепого происшествия я не захотел утопать вместе с ней в её горе, поэтому не стал извиняться.
Невеста резко ухватилась за шею, мелькая своим новым браслетом из золота и сапфиров, повторяющие цвет её платья, и испуганно взглянула на Аморга.
Я ещё сильнее напрягся, ожидая, что сейчас начнётся представление. Даже Аморг чуть не выпрыгнул из-за стола, чтобы хоть как-то предотвратить его начало.
Сегодня мы все обессилены и, боюсь, можем не пережить очередные упрёки о том, что мы портим жизнь своей невесте; не понимаем её и не даём оборвать жизненную нить.
Если она сейчас начнёт верещать, как бешеная гиена в степях, – я сам наложу на себя руки.
– Только ваш болезненный вид, – нервная улыбка тронула её небольшие подкрашенные губы, отчего я ещё больше удивился. Зои не улыбалась с тех пор, как на нас наложили брачные метки.
Понятно. Насмехаться пришла. И, как всегда, бьёт точно в цель, прекрасно осознавая, что нам туго приходится без обмена магией. Ещё и вырядилась так откровенно, оголяя не только руки, ложбинку между грудей, но и ноги. Из-за того, что по бокам её тоги находились длинные вырезы до округлых бёдер, казалось, что вот-вот покажется часть нижнего белья.
«Тогда попробуйте взять меня силой, ничтожества!» – вспыхнули ядовитые