поездку, и вплести их в канву понедельника. Я словно металл, который нагрели до критических температур, а затем резко охладили в ледяной воде. Но, к сожалению, человек не сделан из стали, не поддаётся закалке его внутренний стержень. Сгибается он в дугу или ломается под бременем трудностей. Если бы только наши сердца могли проходить термическую обработку, сколько бы седых волос удалось избежать…
С интервальным перерывами на работу я продолжал жить вчерашним. Из раза в раз, словно кассетную плёнку (которую ещё успел застать), перекручивал воспоминания последнего воскресенья. Добротной «пираткой» всплывали в памяти самые интересные куски недавних событий. Центральное место в них по достоинству занимала обаятельная и обольстительная Алеся. Согрешу против истины, если скажу, что не запала мне в душу эта симпатичная девушка из музея. Не это ли и причина моего душевного дискомфорта? Не от того ли и сидит во мне очередной занозой едва начавшийся прилив влечения? Я старался отгонять от себя крамольные мысли, но они всё снова и снова набегали на меня. Алеся. Проказница Алеся с очаровательной улыбкой – лишь в конце она сменилась испуганной миной, когда я сказал об Алёне. Она извинилась. Правда, почти каждый на её месте сделал бы тоже самое, но почему-то её извинения показались по-настоящему искренними. А я, как наивный юнец, растаял и, дабы расположить к себе, как на духу выдал ей тайны своей души – вчера это казалось таким важным, таким правильным. Что Алёна была мне как старшая сестра. Что сыграла ключевую роль в формировании моей личности (про её литературный список не забыл упомянуть). Что с тех пор, как она умерла, я каждый месяц приезжаю в Оршу, чтобы навестить могилу своей тёти. И самое главное – что смерть её была загадочной. Не сказать чтобы я нуждался в сочувствии, но Алеся внимательно выслушала меня, а затем проявила участие. И вроде бы говорила банальные вещи, но теплота её слов глубоко тронула меня. Казался ли я в тот момент жалким или нет – было не важно, потому как, попрощавшись со мной, она произнесла то, что заставило моё сердце биться чаще: «Ну что, значит до встречи через месяц… Вы ведь после тёти зайдёте ко мне… ну, чтобы я экскурсию провела, как и обещала». Конечно, зайду, «прыўкрасная Алеся», как сказал бы Владимир Семёнович Короткевич. Нельзя не зайти, ведь в твоём смущении, в неубедительности последних слов, читалось что-то большее, чем просто желание провести для меня экскурсию. Впрочем, даже если ошибаюсь и принимаю желаемое за действительное, буду рад и экскурсии, потому что для недавней выпускницы ВГУ, попавшей по распределению в Оршу, ты необычайно много знаешь о моём любимом писателе. И это делает тебя ещё привлекательнее.
Вчерашний день не отпускал. Словно намагниченная, игнорируя осторожность, подсознательно тянулась рука к телефону. Уже через пару-тройку часов желание просмотреть фотографии музея превратилось в навязчивое. Непонятное чувство влекло к застывшим в цифровой вечности моментам прошлого. Давешнего. Что же было причиной