мне, брат, все-таки страшно одному в лесу ночевать-то?
Лёнька улыбался и отвечал мне:
– Да не страшнее, чем одному в пустом доме, с домовым одним жить.
Мой брат Лёнька при нашей новой встрече вдруг загадочно посмотрел на меня и еще раз улыбнулся:
– Это же матушка-охота! А там, в ее мире, обо всем забываешь. Только след найти по белой пороше. Да как зверя узреть и добыть! А погода не помеха. Ты же и сам знаешь, – ответил мне. – Снег да дождь. Или ночь да день – всегда с нами, охотниками, рядом идут. А хочешь, брат, тебе расскажу одну быль, или одну историю, которую запомнил на всю жизнь? В тот роковой день моя охотничья тропа могла закончиться навсегда…
Его рассказ так впечатлил меня, что решил написать. А теперь – прочитайте! Для многих охотников эта история будет довольно поучительной – по крайней мере, так думаю сам.
Вместе с гончей сукой, выжловкой, натасканной по кунице, Лёнька тропил зверька по следу. Куница, петляя по лесу и болоту, завела охотника в самые дебри. След зверька порой терялся: куница часто шла верхом, только выжловка Плакса быстро находила ее. И охотник терпеливо тропил зверька целый короткий декабрьский день. И совсем незаметно мрачный день с нависшими над лесом тяжелыми тучами заканчивался густыми сумерками. Казалось, тяжелые тучи вот-вот упадут на голову. Парень понимал, что опять придется ночевать в лесу. Подумал про себя: «Не в первый и не в последний раз!» Пролез сквозь онемевшие от холода березовые молодняки и уже в полной темноте вышел на высокий лес-бор. Верейки! Эту местность Лёнька знал как пять своих пальцев. Плаксу держал на поводке. Кругом много следов косули и лежки в замерзшем вереске, так что отпускать ее нельзя.
– Умница, на, бери, подкрепись. – Он дал сухарик выжловке. – Какая же ты у меня молодец! Ай да Плакса! Все хорошо. Завтра ее возьмем, эту бестию, – похвалил выжловку Лёнька.
Плакса задиристо тявкнула, лизнув руку хозяину, закрутилась на месте, как бы выбирая место для ночлега. Легла на снег, положила голову на лапы и молча смотрела, как хозяин разводит в лесу костер. Охотник споро работал. Умело рубил, выбирая сухие сучья, подбрасывая их в разгорающийся огонь и оставляя часть на ночь. «Ох, и притомилась-то, моя хорошая собака. Рад, что очень хорошо работаешь, весь день», – подумал про свою выжловку Плаксу охотник Лёнька. Он тут же сбросил с плеч рюкзак с припасами да отточенным до зеркального блеска топором быстро срубил несколько невысоких елочек.
Не прошло и часа, как охотник сделал себе маленький, неприметный шалаш. Так делал не раз, оставаясь на ночлег в лесу. Подстелил лапник, с трех сторон шалаш подсыпал снегом, притоптал. Из сухой лучины, которую достал из рюкзака, натесал тонкой стружки, наломал вблизи сухостоя – и еще не особо разгоревшийся костер сразу же стал постепенно разгораться, набирать силу, освещая шалаш. Тепло костра согревало уставшие за день ноги охотника. Два смолистых корча, которые охотник нашел рядом, он бросил в огонь, и костер быстрее набрал силу, разгорелся. Лёнька снял верхнюю одежду, разулся. В шалаше было тепло и уютно. Так, в дреме,